Она умолкла и тоже глотнула кофе. Комнат постепенно наполнялась утренним светом, и в его золотистом сиянии на стене словно зажглось яркое цветовое пятно.

— Все кажется таким нереальным, — неожиданно для самого себя пожаловался Ларс. — То чрезмерно четким, то плывущим, текучим, словно волна. Вот эта картина, например. Я мог бы поклясться, что смотрел на нее четверть часа назад. Смотрел и не замечал. А сейчас она словно горит.

Он осторожно поставил чашку на стол и, встав на ноги, подошел ближе. Эдна Геллерт, заинтересовавшись, последовала его примеру.

— Иногда картины сами выбирают, кто и когда будет смотреть, — негромко сказала она, остановившись за плечом Ларса. — Что вы видите?

Что он видел? На маленьком, не больше альбомного листа полотне на фоне насыщенной синей ночи возвышалось дерево с тяжелой медно-рыжей листвой. Крепкие ветви его усеивали собранные в гроздья ягоды, напоминающие рябину. И такие же гроздья — крупные, насыщенного багряного, радостного и тревожного оттенка, были звездами раскиданы по небосводу. Краска словно светилась. Ларс мог бы поклясться, что ощущает тепло на лице. Но, возможно, это было лишь следствие выпитого горячего кофе.

— Она волшебная? — шепотом спросил Ларс. — Рисовал, наверно тоже скьольдинг?

— Картины пишут, гере Ларс, — таким же шепотом поправила женщина. — И да, она волшебная. Но это мало кто чувствует. Ее вообще мало кто замечает.

Она бережно провела по деревянной простой раме, словно желая стереть незримую пылинку, и ободряюще улыбнулась ленсману.

— Не переживайте из-за изменившегося зрения. Не бойтесь, постепенно глаза привыкнут. Привыкнет ли сердце — другой вопрос.

На крыльце послышались четкие шаги.

— Кнуд идет, — Эдна Геллерт вернулась к столу, собирая грязные чашки. — Завтрак сейчас будет. У вас чуткое зрение, гере Ларс. Даже не знаю, поздравить или посочувствовать.

Она вышла. Ларс снова уселся на диван. Чуткое зрение? Он снова уставился на багряное дерево, но что-то изменилось.

Картина словно закрылась. Погасла. Спряталась.

— Итак, что вы желали узнать? — полюбопытствовал Кнуд Йерде, когда после завтрака они расположились на крыльце с еще одним полным кофейником. Ларс приободрился. Утренний свет пригревал землю, тенькали синицы, и тревоги ночи, нет, не исчезли, но несколько отступили. Но самое главное: он снова обрел свое оружие. Кнуд Йерде, вернувшись с берега, торжественно вручил Ларсу брошенный на обрыве «империор». Револьвер нуждался в чистке, но то, что он не сгинул в реке и не пропал бесследно, неимоверно обрадовало ленсмана.

Теперь он был готов рассуждать и делать выводы.

— Многое, — Ларс поудобнее устроился на стуле. — Я слышал, что городской советник Кетиль Амундсен утонул, купаясь, но понятия не имел, что его тело не нашли. Что вам известно по этому поводу?

— То же, что и остальным. Выше по реке, за водопадами, есть довольно ровный участок склона. Там образовалось что-то вроде крошечного заливчика среди камней, где достаточно мелко, и есть тропа, чтобы спуститься к воде. Если лето теплое, то вода там нагревается на солнце и делается пригодной для купания. Молодежь из Альдбро и с ферм бегает туда освежиться. Там прошлым летом и обнаружили лошадь гере Амундсена.

— И почему же решили, что он полез в воду?

— Лошадь была привязана, а на берегу лежали вещи: сумка с деловыми бумагами, одежда, сапоги. Конечно, лес вокруг проверили, но вы же не думаете, что он ушел куда-то в одном белье. Еще кофе?

— Но почему решили, что он был пьян?

Кнуд Йерде наполнил чашку гостя, потом свою.

— Склонность Амундсена к алкоголю не была секретом. В городе его частенько видели сильно навеселе. Да и, кажется, среди вещей нашли откупоренную бутылку. Полицейские и местные добровольцы обшарили бухту и сошлись во мнении, что тело вынесло на середину реки, на сильное течение. А это значит, искать дальше бесполезно. Но подробности лучше узнать у констебля Линда.

— Эта речушка до самого моря может протащить, — сказал Ларс. — Но тогда объясните, с чего это вдруг вы определили, что драугр и есть Амундсен?

— Все дело в поверье, что убитый должен пролежать в воде год, прежде чем он преобразится в драугра. Последние года два ни в Альдбро, ни по соседству не было ни одного подозрительного случая на воде. Если люди и тонули, тела отыскивали. И ни одного нападения на людей до этого лета. Сопоставив числа и факты, получаем, что больше некому. Конечно, есть шанс, что это труп, принесенный водой, но мне почему-то кажется, что шанс этот весьма мал.

— Допустим, это и впрямь Кетиль Амундсен, — проговорил Ларс. — И кто же тогда его убил?

— Замечательный вопрос, — откликнулся Кнуд Йерде. — Но, к сожалению, ответ на него неизвестен.

Конечно. Ответ неизвестен. Поздравь себя, гере ленсман, башка ты дубовая! Было у тебя одно нераскрытое преступление, стало два, а если этот ушлый покойничек до кого-нибудь доберется, будет три. И виноват будешь ты, ибо не уследил.

— Что надо сделать, чтобы он перестал бродить? — буркнул Ларс.

— Для начала подумать, — отозвался Кнуд Йерде. — Поднять источники. Вот что, гере Иверсен, давайте сделаем так: вы займетесь расследованием, а уж разработка плана по упокоению несчастного Кетиля останется на мне и Эдне.

— Я не против, — ответил Ларс. — Но легко сказать: займитесь расследованием. Прошел год с лишним, если и были какие-то нити, то теперь они надежно спрятаны. Впору допросить самого драугра: а, скажите, любезный, кто довел вас до смерти такой?

— Не вздумайте, — серьезно проговорил музыкант. — Он не ответит, просто свернет вам шею. Там уже вряд ли что-то осталось от личности. Это не Кетиль Амундсен. Это… нечто чуждое.

Несколько минут они молчали, попивая кофе. Солнце пригревало. Над зелеными зарослями смородины жужжали пчелы. Черный котяра, притаившись за поленницей, плотоядно щурился на воробья, что прыгал по козлам для пилки дров.

— Охотник, — заметил Ларс.

— Сигурд? Да, та еще зараза.

Кот приник к земле. Усы топорщились, кончик хвоста слегка подергивался. Желтые глазищи были устремлены на цель, словно магнетизировали ее. Так напряженно смотрят на стаканчик с костями или на крутящуюся рулетку…

Ларс откинулся на стуле. Мысль, мелькнувшая в мозгу, почти ускользнула в щели памяти ловкой змейкой, но ленсман успел сцапать ее за хвост и теперь терпеливо вытягивал на свет божий.