Ларс ошеломленно перевел взгляд на Эдну Геллерт.

— Да, гере Иверсен, — отозвалась она, не оборачиваясь. — И я тоже. И Лив, и…

— Можете считать такую способность семейной тайной, — сказал Кнуд Йерде, — тайной, о которой лучше не распространяться.

Ларс ошеломленно кивнул. На языке ленсмана вертелись новые вопросы, но Кнуд Йерде явно не желал сейчас продолжать разговор на эту тему. Ладно, повременим.

— Что вы собираетесь с ним делать? — спросил Ларс, указывая на ключ.

— Скорее всего верну альвам, — ответил Кнуд Йерде, — но лишь после того, как узнаю, где и как он был ими утрачен и почему оказался у вас. Поймите, гере Иверсен, на моей ладони лежит чудо, сокровище, за которое многие бы душу продали. Такие вещи не попадают в мир людей просто так.

— И вы не боитесь оставлять его у себя? — Ларс слегка отошел от первоначального изумления. — Ведь эти… альвы вполне могут напасть и на вас, если узнают.

— Не слишком. Я думаю, эта парочка уже догадалась, что ключ у меня, а нет, так грим расскажет. Думаю Гери и Фреки будут вести себя, как паиньки. Ведь иначе ярл Рандберге узнает, что его подданные оставили ключ во внешнем мире. А такое непростительно.

Голова шла кругом. Сельский музыкант может запросто нажаловаться главе местной нечисти на шалопаев-подданных. Правда ведь, ничего необычного! Ларс, куда ты попал: в сказку? Или в кошмар?

— Гери и Фреки? Это имена альвов?

— Прозвища, — пояснила Эдна Геллерт. — Тайный народ скрывает подлинные имена, ведь знание имени может быть использовано в колдовстве. Но с историей ключа можно и подождать, брат. Сейчас есть дело важнее.

Кнуд Йерде снова подкинул склянку, поймал и спрятал назад в карман.

— Нужно решить, что делать с драугром, — сказал он, опускаясь на стул. — Если эта тварь появилась, сама она не уймется. Просто везение, что за прошедшее время он объявился всего лишь два раза.

— Для начала скажите, что он такое.

— Нежить. Ими становятся те, кто умер неестественной смертью и не нашел покоя. Непогребенные или закопанные в неосвященной земле без обрядов. Они выбираются наружу после того, как зайдет солнце, и нападают на людей. Сворачивают шею, — он сделал резкий жест рукой, и Ларса передернуло. — Повешенные, зарезанные, а этот, судя по всему, утопленник.

— Его можно убить? — спросил Ларс. Сообразил, что сморозил глупость и с досады ругнулся.

— Он и так мертв, — задумчиво произнес Кнуд Йерде. — А уничтожить это порождение тьмы — трудное дело. Оно требует времени и подготовки.

Кот мявкнул, точно подтверждая его слова.

— И что дальше? А если он тем временем нападет еще на кого-нибудь?

— Такого допустить нельзя. Придется сделать кое-что для защиты деревни. Прямо сегодня. Еще до рассвета.

— Я готов, — сказал Ларс. Несмотря на тепло камина, по телу побежали мурашки. — Что нужно? Построить заслоны на дороге? Предупредить жителей? Зажечь костры? Вы слышите?

— Что? — Кнуд Йерде внезапно настолько ушел в свои мысли, что вздрогнул, когда Ларс позвал его. — Нет-нет, ничего такого не надо. Послушайте, Ларс… Вы говорите, впервые встретили драугра в ночь после нашего знакомства? Да, тогда все понятно…

— Что такое, брат? — Эдна Геллерт оторвалась от созерцания ночи.

— А то, что не каждый утопленник превращается в драугра. Чаще ими становятся, как это у вас в полиции говорится, «трупы с криминальной историей». И если сопоставить даты, то получается, что это не просто кто-то, погибший неизвестно где и когда. Это местный покойник. И зовут его, точнее звали при жизни — Кетиль Амундсен, городской советник из Гёслинга.

У вас в гераде произошло убийство, гере Иверсен.

Глава 14

Поединок

— Пожалуй, достаточно, — устало проговорил Кнуд Йерде. — Надеюсь, в ближайшее время дождя не случится, иначе все наши труды исчезнут. В буквальном смысле, гере Иверсен…

Он вытряс из мешка на дорогу последние крупицы едкой смеси, замыкая круг, которым столь старательно обводил Альдбро. Ларс не выдержал — чихнул. Перец и соль, кто бы мог подумать, что это защита от мертвецов!

…На создание столь странного ограждения они выдвинулись перед рассветом. Ларс едва опомнился от первой растерянности. Сведения, вываленные на голову ленсмана, еще не устоялись в мозгу, но дело не требовало отлагательств, и, отбросив размышления на потом, Ларс занялся насущными проблемами.

— Ингредиенты просты, — наставлял его Кнуд Йерде, — и известны еще с древности. Соль весьма ценилась нашими предками, как оберег. В позднейшие времена, когда люди Норланда познакомились с пряностями, они оценили свойства перца, однако он уступает соли в силе воздействия. А с появлением огнестрельного оружия подобное влияние приписали и пороху, но здесь скорее намек на его способность воспламеняться. Эдна, а у нас еще соль есть?

Ларс внимал лекции с некоторым сомнением. В детстве он слышал сказки про то, как юные герои, встретившись с троллями, швыряли им в лицо пригоршню соли. Но кто угодно зажмурится и примется тереть глаза, если туда попадут крупинки. И что, прикажете гоняться за трупом по лесу?

— А как же железо? — спросил Ларс, помогая пересыпать соль из фунтовых пузатых мешочков, в которые ее пакуют в лавке, в один большой мешок. Работать одной правой рукой оказалось непривычно, однако левая, которую Эдна Геллерт на всякий случай зафиксировала повязкой, нуждалась в покое.

— Железо? — Кнуд Йерде растянул края мешка, чтобы ни одна крупинка ценного оружия не пропала впустую. — Сложный вопрос. Бытовали поверья, что любая нечисть бежит опрометью от холодного железа, но это, мягко говоря, не вполне соответствует действительности. Альвы и впрямь недолюбливают сталь, но серьезный ущерб или смерть от одного прикосновения к простому железному ножу — байки.

— Соли больше нет. Перец возьмете? — Эдна извлекла с полки кладовой стеклянную банку. — Свежий. Недавно смолола.

— Сыпь, — махнул рукой Кнуд Йерде. — Пригодится.

Отправив в мешок всю припасенную для маринования овощей соль, они выбрались из амбара под звездное небо. Было свежо и безмолвно.

— Что ж, — заявил Кнуд Йерде. — Время сеять. Гере Иверсен, вы в состоянии пойти со мной?

— Конечно, — откликнулся Ларс. Его слегка познабливало: то ли от ночной свежести, нагло лезущей под заимствованную одежду, то