Я ненавижу этот поцелуй и утопаю в нем.

ГЛАВА 33

Полина

Я резко упираюсь ладонями в грудь Ярослава и отталкиваю его от себя.

— Не смей так больше делать, — шиплю я. — Никогда.

Если я сейчас не уйду, то так и останусь стоять прижатой к стене, растворенной в его запахе и в собственном идиотизме.

Разворачиваюсь и быстро залетаю к себе в комнату. Закрываю за собой дверь, словно ставлю баррикаду между собой и Анисимовым.

Тони подскакивает с кровати, подходит ко мне.

— Все хорошо?

— Тебе лучше улететь, — говорю сразу же.

Он моргает, губы кривятся в недовольстве.

— У вас все серьезно? — расстроено спрашивает Тони.

— Он не мой парень, — бросаю резко и отхожу к окну.

— Ну конечно, — он коротко усмехается, словно мы оба знаем, что это ложь, только кто-то из нас слишком упрям, чтобы признаться в этом.

Я открываю рот, чтобы еще что-то сказать, объяснить или наоборот, вообще ничего не объяснять и выгнать его. Но Тони на удивление настойчив:

— Я видел, как он на тебя смотрел, Полли. У него к тебе… чувства.

Ха-ха! Смешно.

— Как же, чувства, — хмыкаю я.

Тони медленно подходит, осторожно берет меня за руки.

— Полли…

Я резко отступаю назад, прячу свои руки за спиной.

— Не надо, — говорю я.

Тони понимающе кивает, и в этот момент соседняя дверь хлопает так, что стены дрожат.

Видимо, это Анисимов влетел в свою комнату. Он даже своим существованием буянит.

Я ощущаю, как Тони смотрит на меня, но я не могу поднять на него взгляд. Слишком много хаоса на несколько квадратных метро, становится мало воздуха.

Тони делает шаг ближе, но уже без попытки дотронуться, просто серьезный и сосредоточенный.

— Полли, я не просто так прилетел, — тихо произносит он.

Я ловлю его взгляд, каким он бывает только когда он на что-то окончательно решился.

— Комиссия готова еще раз рассмотреть твое дело.

— Что? — переспрашиваю с недоумением.

— Тебя могут оправдать, — продолжает он бодрым голосом. — И тебе могут вернуть право выступать.

Я почти чувствую запах арены, рев трибун, партнерскую руку, его уверенную руку на своей талии.

Тони ждет, что я сейчас расплачусь или подпрыгну, или обниму его так, как раньше. Ноя стою, как вкопанная, даже писка из себя не могу выдавить.

— Полли, мы сможем вернуться на лед, кататься дальше. Вместе, — он говорит быстро и взволнованно. — Да, прошло время, но мы быстро наверстаем! Мы же лучшая пара Канады. Лучшие. Мы сможем тренироваться каждый день, по десять часов, снова выйти на чемпионат. Полли, мы ведь этого всегда хотели.

Я глотаю воздух, голова кружится. Так резко надежда не приходит — это слишком недостоверно.

— Почему комиссия решила пересмотреть дело? — спрашиваю я дрожащим голосом.

На лице Тони мелькает тень гордости.

— Мы подали апелляцию. Я и тренер. Не сразу получилось, но нам дали зеленый свет.

Он говорит «мы» так, будто я все еще часть той старой команды. Будто я не стояла одна, когда меня все обвиняли. Будто я не держала удар, пока он молчал.

Но эта надежда, она такая зараза. Даже если сотни раз обожглась, все равно тяну руку к огню.

— Полли, — он делает шаг ближе, я поднимаю голову, чтобы смотреть ему в глаза. — У тебя снова есть шанс. Наш шанс. Понимаешь?

Я закрываю глаза на секунду, и вижу мерцающий лед. Тройной тулуп, который я могла прыгнуть с закрытыми глазами. Победы. Улыбки. Объятие после проката. Трепет накрывает с бешеной силой.

Но с радостью приходит и боль. Та самая, когда весь мир смотрит на тебя, как на предательницу.

Я открываю глаза, потираю ладонью лоб.

— Мне надо подумать, — говорю тихо.

— Я забронировал гостиницу до пятницы. Подумай над моим предложением.

Тони снимает футболку Анисимова, а я сразу же отворачиваюсь, будто на меня кто-то в упор светит прожектором. Глупо. Но его идеальное рельефное тело сейчас вот совсем некстати.

Он натягивает свою мокрую рубашку, застегивает ее, а потом подходит к тумбочке. Берет мой блокнот и ручку, пишет номер. Каждую цифру выводит медленно.

— Прошу тебя, подумай хорошо, Полли. Такой шанс дается раз в жизни. Ты сможешь вернуться в фигурное катание.

И почти шепчет последнее:

— Это ведь твоя жизнь, малышка.

«Малышка». Это слово принадлежит другому времени, другому миру, где я жила на льду, дышала холодом и знала, кто я такая.

Сейчас оно режет слух.

Тони поворачивается и молча уходит, и вот я остаюсь одна.

Комната вдруг кажется тесной, воздух густым. Футболка Анисимова лежит на кровати, как вызов. Номер Тони в блокноте на столе.

Я чувствую, как меня разрывает пополам. И я стою посреди комнаты и впервые не знаю, куда хочу идти.

Вперед: туда, где любимый лед и свет прожекторов?

Или назад: туда, где наглый хоккеист дышал мне в губы, и мир проваливался под ногами?

Да, такой шанс дается раз в жизни, но выбор разрывает жизнь пополам.

ГЛАВА 34

Яр

Тренировка в разгаре, лед сегодня чище обычного: не раздолбанный под весом парней, а новенький, недавно только залитый.

Я заряжен. Вся команда заряжена, катаем друг против друга. Я сегодня за красных.

— Анисимов, не залипай! — орет Василич от борта, и я встряхиваюсь.

Демьян ржет, проезжает мимо и толкает меня плечом.

— Ты где там летаешь? В НХЛ уже?

— Правая! — рычу в ответ и ухожу в обводку.

Противники не успевают, какие-то они медленный сегодня.

Стартуем с Пашкой в нападение, клюшки стучат об лед, шайба «шух, шух» и врезается в сетку, как пуля.

Тренер свистит и жестко кидает:

— Меньше понтов! Больше дела!

Но хмурые глаза его выдают, он очень доволен нашей работой. Я чувствую это, и кровь кипит еще сильнее.

Финал близко. Драфт близко. Передо мной сейчас огромная и тяжелая дверь в будущее, и ключ у меня в руках. Только бы не просрать, не вспылить и не слететь с катушек.

Я обещал.

Мы добиваем серию, еще один круг, подстраховка, силовая. Тело гудит, мышцы ноют, в голове только хоккей.

Это мой лед, мой воздух, моя игра.

После тренировки иду в душ. Горячая вода бьет в плечи, смывает ледяной жар. Я закрываю глаза, вижу трибуны, вспышки камер, слышу комментаторов, которые называют мою фамилию.

Знаю, зачем все это. Знаю, зачем пашу как проклятый. Если твои ноги не трясутся после тренировки, значит, ты хреново тренировался. В хоккее не любят слабых, лед не терпит нытья.

Выхожу в коридор, капли с волос стекают на