— То есть вы договорились? И что? Рассказывай!

— Чуть позже, солнышко. Надеюсь, ты ужинала?

— Ты же знаешь, я не люблю ужинать в одиночестве. А вот ты, судя по всему, уже где-то угостился пивом. Вы, что, решили обмыть сделку?

Рико вздохнул.

— Если бы. Пиво я пил с нашим дорогим и неизбежным краснозубым злом.

— Что⁈ Йеспер здесь⁈ — изумилась женщина — Но почему⁈ Что случилось?

— Он поведал дивную историю о своем бегстве от банкирской стражи. Последние дни он шлялся по пограничью, чтобы оторваться от преследования. После чего вдруг решил, что должен идти сюда. Сдается мне, он просто собрался как следует погулять напоследок.

— Он бросил джиора Танкреди одного! Пусть только появится здесь — я ему голову оторву.

— Не поможет. Да он и не появится. Я предупредил, что в гостинице фоддеровские стражники. Надеюсь, он осознал опасность.

— То есть он сейчас бродит по Реджио…

— Оборванный, поддатый, с фонарем под глазом и твердым желанием развлечься? Да, именно так, солнышко.

— И ты позволил?

— А что, я должен ловить его за шкирку каждый раз, когда он устремится в бордель? Да он и слушать не станет. Танкреди — единственный человек в мире, способный его на время угомонить. Я же могу разве что треснуть его кулаком по макушке, когда он станет слишком опасен для мироздания и себя самого.

— Все равно, я ему уши надеру, — решила Франческа и тут же продемонстрировала, как именно она это проделает.

— Ай! Меня-то за что⁈

— На всякий случай. Чтобы не велся на дурные примеры.

— Вот так всегда. Где справедливость? Разгульничает и пакостит Йеспер, а кнута получаю я.

Франческа наклонилась ниже, так что ее волосы упали Рико на лицо.

— Но уж зато и пряники все твои, — игриво прошептала она.

— Да что ты говоришь…

Снаружи раздался пьяный вопль.

Они вздрогнули и повернулись к открытому окну. Занавеси легонько трепал жаркий ветер.

— Что еще такое? — недовольно проворчал Рико. Он поднялся из кресла и, в два шага оказавшись у окна, отдернул занавеску. Франческа встала за его плечом.

— Иди сюда, старьевщик!

Сцена, представшая перед ними, была обыденна и безобразна одновременно.

Окно смотрело на внутренний двор — просторный, пыльный прямоугольник вытоптанной травы с колодцем посредине. По двору размашистым шагом двигался здоровенный детина, явно пьяный до безобразия, без куртки, в сорочке, выпущенной из штанов и залитой на груди вином. В руке детина держал широкий ремень, то и дело щелкая им, точно погонщик волов — бичом. От детины пятился щуплый парнишка, взъерошенный и потный. Он довольно бойко уворачивался от ремня, прижимая к себе кожаную торбу, порванные лямки которой волочились по земле.

Убежать парню было некуда — детина перегораживал путь к двери внутрь гостиницы, а ворота по ночному времени были уже прочно заперты. Разве что перемахнуть через забор, но тогда пришлось бы выпустить ношу из рук.

— Мусорная крыса, а не солдат! Ничего, сейчас вразумлю!

Детина примерился и быстрым ударом хлестанул парня по кулаку. Тот взвыл и разжал пальцы. Сумка шлепнулась в пыль. Парнишка рванулся поднять, но новый укус бича, ужалив под колено, сшиб его с ног. Детина сцапал сумку за лямки и, размахнувшись, швырнул в колодец.

Парнишка взревел и бросился за торбой, но детина пнул его в живот — легко, как отшвыривают надоедливого щенка. Не удержавшись, парень покатился по траве, и детина немедленно приступил к вразумлению — ремень щелкал и щелкал, опускаясь на спину, плечи, ноги.

Парень крутился, точно уж на сковородке, закрывая лицо руками. Выл сквозь зубы, но пощады не просил.

— Ты у меня запомнишь, бес греардский!

Вокруг стучали ставни — разбуженные постояльцы пытались понять, что случилось.

— Эй, горлопан! — крикнул Рико, упираясь руками в подоконник. — Унялся бы ты!

— Пасть закрой! — огрызнулся тот, не прерывая трудов. — А то и ты огребешь!

— Я сейчас выйду и поглядим, кто огребет! Оставь пацана!

— О, Благие, только не это! — почти простонала Франческа.

— Лукас, прекратите! — новый голос перекрыл крики, ругань и щелканье ремня. В двор, шлепая домашними туфлями, выбежал очень полный мужчина. Он придерживал у горла плащ с оторочкой из черной лисы, накинутый на шелковый беррирский халат.

— Он мой человек! — рявкнул детина, вновь щелкая ремнем. — Я вправе его учить!

— А вы мой человек! И прежде всего вы человек Иеремии Фоддера и вы сейчас позорите его имя! И если вы сейчас же не прекратите, то я прикажу связать вас и бросить в погреб! Идите проспитесь! Вы нужны завтра поутру! У нас дела и они не терпят!

Детина встал, качаясь на дымном ветру, как некий исполинский вид тростника.

— Дела, — пробормотал он. — Ваша правда, дела, джиор… Окончен урок. Завтра продолжим… А ну, что вылупились, дармоеды⁈

Последнее относилось то ли к приникшей к окнам публике, то ли к группке солдат в синем, что столпились у задней двери. Позади, у косяка, жался долговязый белокурый отрок с тонкими, словно у девушки, чертами лица и едва пробивающимися усиками.

— Томмазо, — окликнул его толстяк. — Помоги Вейтцу!

Но парень уже поднялся с земли. Он стоял, тяжело дыша и отирая кровь с щеки. Когда отрок приблизился — медленно и без всякого желания — парень оттолкнул протянутую ладонь и, скривив разбитые губы в усмешке, что-то пробормотал. Подросток дернул плечом и отступил назад, заложив руки за спину.

Толстяк меж тем вышел на середину двора, шлепая туфлями.

— Джиоры. И джиори, — добавил он, углядев в окне Франческу. — Простите за беспокойство. Мой человек вас более не потревожит.

И не сказав более ни слова, он направился к дверям. Детина уже успел убраться. Солдаты потянулись следом. Белокурый подросток помялся немного и поспешил за ними. Ставни закрывались.

Избитый парень еще некоторое время стоял во дворе, запрокинув голову и запустив пальцы в волосы. То ли пялился на звезды, мигавшие сквозь дымную пелену, то ли пытался унять кровь из расквашенного носа. Но наконец и он побрел куда-то в темноту, и на гостиный двор «Последняя подкова» снова легла вязкая ночная тишина.

— Омерзительная сцена, — пробормотала Франческа, отворачиваясь от окна.

Она поежилась, Пальцы беспокойно теребили фибулу платка, накинутого на плечи. Этот платок — плотный, насыщенного багрового оттенка