*

Я пишу это, не беспокоясь о том, что эти страницы могут попасть в руки обывательского стада. Так как они посмотрят на это, как на пустую фантазию, как на забавную выдумку, в стиле некоторых сказок Редьярда Киплинга или Герберта Уэльса, придуманных для их развлечения.

Ты же, дорогой читатель, и готовый на симпатию, легко распознаешь вкус истины. Я могу быть кем угодно, только не фантазёром, и я верный и преданный сторонник трезвой, голой правды; но я не отрицаю её из-за того, что она открывает себя ночью, а не днём, и для меня откровение остаётся откровением, неважно, пришло оно ко мне через органы чувств или нет.

То что сферы сновидений размещаются в определённом порядке, так же как и воспринимаемая днём реальность, я считаю вполне вероятным, потому что они появляются в установленном порядке.

Как только я оказывался в самой глубокой сфере, из которой я не мог проснуться намеренно, и в которой у меня были некоторые очень радостные встречи с существами, напоминающими людей, но без мирских забот, и с крылатым ребёнком, которого, в моём сновидении, я сразу же сравнил с Гётевским Эвфорионом, ребёнком Фауста и Елены. Эта сфера лежала ещё глубже, чем прекрасная сфера радости, с её обширными ландшафтами, хотя слово «глубокий» здесь надо понимать исключительно как метафору.

Однако за сферой радости, ближе к пробуждению, неизбежно следует сфера бесов с их кознями и проделками. Эта сфера узнаётся легко. Человек в ней видит зрительные образы отчётливо и ясно, но всё же они наделены каким-то неописуемым, очень отличительным призрачным характером. Так, какой-нибудь простой предмет: щётка, подкова, или что-нибудь в этом роде, может внезапно предстать перед моим взором и, по исходящих от него ужасу и жути, я сразу же распознаю его, как изобретение бесов.

Самая обычная забава шайки этих бесов — это заставить тебя «проснуться», но в сновидении. Тебе кажется, что уже утро, ты открываешь свои глаза, осматриваешься вокруг и узнаёшь свою спальню. Но когда ты хочешь подняться, ты сразу же замечаешь что-то странное, что-то жуткое и призрачное с твоей комнатой — двигается кресло, одежда расхаживает по комнате, окна, свет — всё какое-то другое, непривычное, и ты сразу же понимаешь, что ещё не проснулся, что всё ещё видишь сон и находишься в мире теней. В нескольких первых случаях, когда это со мной случалось, я был ужасно напуган и истерично совершал сильные усилия, чтобы проснуться. Но после нескольких опытов таких ложных пробуждений, они перестали причинять мне какую-либо тревогу. Любопытная призрачная сфера, с её чёткими очертаниями и сильным светом заинтересовала меня, и я научился пробуждаться из неё намеренно, и так же легко и спокойно, как и из других областей сновидений.

Но когда я попадал в эту сферу из сферы радости и, таким образом, с ясным сознанием и чистым умом, я видел эти странные образы в действии, пересекая этот призрачный мир. Я не могу описать их лучше, чем Тенирс и Брейгель изобразили их. Но художники не смогли передать нам тот факт, что эти существа постоянно изменяют свою форму и цвет. И они делают это не только со своего собственного согласия, но также и по моей команде, и иногда я даже развлекался, заставляя их становиться то большими, то маленькими, чёрными или синими, и заставляя их принимать разнообразные причудливые формы. Я бродил среди толп, насчитывающих сотни их, и хотя моя власть над ними не всегда была одинаковой, я, тем не менее, никогда больше не испытывал тот старый беспредметный страх, и когда они становились слишком назойливыми, я мог держать их на расстоянии сильными повелительными словами, а также ударами плети.

Возможно, для тебя, дорогой читатель, это звучит странно, но ты должен хорошо понимать, что даже в этой недоступной органам чувств сфере, мысль сама по себе не является эффективной без какого-нибудь пластичного выражения в видимой, слышимой или осязаемой форме. Если это сборище призраков становится слишком многочисленным для меня, я должен громко скомандовать им, даже крикнуть на них, «убирайтесь», и если этого не достаточно, я должен пожелать плеть, которая тотчас же появляется, и задать им хорошую взбучку. И я уверяю тебя, да ты и сам можешь проверить это, если захочешь проверить мои утверждения на собственном опыте, что человек никогда не просыпается более свежим, никогда не чувствует себя таким счастливым, радостным и свободным утром, чем после такой успешной борьбы с этими бесами. Ещё скажу, 36 что именно этот вид борьбы, более чем все мои дневные усилия, помогали мне преодолеть мои низменные и мерзкие соблазны. Таким образом, многое из дошедших до нас из старых сказок, касательно встреч со злом и борьбы с бесами, оказалось для меня правдой в свете новых переживаний.

*

Здесь я должен предупредить вас против самой странной и важной особенности нашего тела сновидения и нашей природы в сновидении. Во многих отношениях оно стоит выше к нашему бодрствующему телу — в чувствительности к душевным движениям, в остроте зрения, в чувстве мира, уюта и радости, и также в тонкости мышления. Но в одном отношении оно слабее, а именно-в управлении страстями. Загоревшись страстью — горем, радостью, восхищением, любой волнующей душу эмоцией — оно очень быстро выходит из-под контроля. Затем оно пускается в бесчисленные сумасбродства, которые здравый рассудок не одобряет, даже осуждает, но бессилен проверять или обуздывать. Отсюда я вывел заключение, что мы должны учиться умерять и управлять нашими страстями днём, ибо хотя внечувственная жизнь и обогащена всем тем, чем её наделяет дневная жизнь, она может только воспользоваться хорошо управляемыми и дисциплинированными страстями.

Таким образом, пребывание в демонической сфере никогда не безопасно. Если же, с хотя бы немножко большей самоуверенностью, я позволю себе более заносчивые и несдержанные манеры, если я хоть чуть-чуть породнюсь с тем наглым племенем, я вскоре пожалею об этом, ибо я буду унесён их распутством и безумием, я не смогу больше управлять страстями, как и не смог бы, к своему несчастью и сожалению, сдерживать себя в своём гневе к ним.

И это особенно применимо к блуду, который они всегда готовы удовлетворить самым бесстыдным образом.

Они искусные мастера в похотливых выходках и с большим успехом пользуются моей слабостью. Вскоре я заметил, что они бесполые и могут принимать облик, как мужчин, так и женщин. Впрочем, ещё до того, как я это выяснил, я