добиться завершения всех этих ужасных эпизодов с помощью судебного вердикта. Таким образом, речь шла о том, чтобы удовлетворить общество показательным судебным разбирательством. А во-вторых, еще предстояло решить, жить Роллингу или умереть. Если его признают виновным в убийствах, присяжные могли рекомендовать приговорить его к смертной казни. А это уже никого не волновало.
Когда обвинения в убийстве Роллинга стали официальными, Хамфри наконец-то освободили. Теперь все внимание было приковано к поединку, который должен был состояться между адвокатом защиты и прокурором. Адвокату Ричарду Паркеру придется приложить немало усилий, чтобы убедить присяжных в том, что Дэниел Роллинг – человек, страдающий от жестокого обращения, которому подвергался в детстве; что он не жестокий, бездушный убийца, а человек, обезумевший от душевных травм, нанесенных жестоким отцом-алкоголиком и покорной матерью, бессильной его защитить. Прокурор Род Смит, в свою очередь, должен заставить присяжных прочувствовать невероятную степень свирепости и садизма, с которыми убийца совершал преступления, – то, что невозможно оправдать или объяснить каким-либо образом. Им предстоит грозное судебное разбирательство, от исхода которого зависит жизнь Дэниела Роллинга.
* * *
Давайте посмотрим, что объединяет обе стороны. Для государственного обвинителя Рода Смита главное – доказать, что убийства были жестокими, чудовищными, зверскими, хладнокровными. Как донести до всех этот развратный дух? Тут на помощь приходит антрополог Уильям Мейплз, присутствовавший при вскрытии пяти трупов из Гейнсвилла. Его задача – определить, каким именно было орудие убийства, поскольку оно так и не было найдено. Для этого он должен детально изучить кости жертв, поскольку они «дают больше информации об орудии убийства, чем кожа и мягкие ткани, потому что они не такие эластичные […] и отражают воздействие орудия гораздо дольше и точнее». Пусть этот мастер-антрополог выскажется, и тогда мы в полной мере оценим его работу.
В убийствах был использован большой нож. Эфес оставил след на спине одной из жертв, а острие вышло через ступню, пронзив ее из стороны в сторону на расстоянии 20 сантиметров. Однако, учитывая сжатие грудной клетки из-за силы удара, длина клинка могла бы быть немного меньше: скажем, между 18 и 20 сантиметрами, чтобы быть в безопасности. Подготовив образцы поврежденных костей, я начал изучать следы от ножа с помощью маломощного стереомикроскопа и обнаружил острые порезы на лезвии, острые и тупые следы на кромке лезвия, след от острия ножа на позвонке и ряд ран на костях, которые позволили узнать ширину лезвия, от режущей кромки до лезвия.
Я провел экспертизу характеристик. Длина – 18–20 сантиметров, ширина – 3,2–3,8 сантиметра. Острый, гладкий край. Встречный край. Эфес особой формы в месте соединения с клинком. Клинок, в сечении напоминающий вытянутый пятиугольник. В заключение можно сказать, что он напоминал прочный нож, подобный тем, что используют военные; лезвие не было тонким, как у кухонного ножа. Это впечатляющее оружие прошло сквозь толстые кости, не оставив никаких следов того, что называется вибрацией лезвия.
Каким же могло быть оружие, использованное Роллингом? Прокурор хочет показать его присяжным, потому что знает, что, увидев его своими глазами, они реально представят ужасные действия убийцы. После того как Мейплз озвучил результаты анализа, судмедэксперт сказал, что это может быть нож морского пехотинца – одного из тех, что известны как Ka-Bar.
В те выходные я отправился в торговый центр неподалеку от дома, где продаются ножи Ka-Bar. Внимательно осмотрел один, измерив его рулеткой, которую всегда ношу с собой. Он точно соответствовал размерам раны. Продавец посмотрел на меня с некоторым любопытством. Он спросил, зачем я делаю так много замеров. Я дал ему неопределенный ответ, но когда мы с Маргарет [его женой] шли обратно к машине, я сказал, что оружием, использованным в этих жутких убийствах, почти наверняка был Ka-Bar.
В результате содержательного доклада Мейплза судья соглашается с тем, что убийцей использовался нож Ka-Bar. По правилам, эта копия будет рассматриваться как оригинальное орудие убийства. И не только это: скелетные останки жертв, полученные от тел в результате вскрытия, на которых были видны зверские порезы, раны и выемки, нанесенные ножом, также должны были быть приобщены к делу в качестве доказательства.
Но у Роллинга есть и другие проблемы, например, переменчивое настроение, которое обостряется во время ожидания суда. Он дружит с другим заключенным, Бобби Льюисом (легендой, потому что тот ранее сбежал из камеры смертников), которого пытается подговорить, чтобы тот помог сбежать из тюрьмы. Он объясняет Льюису, как спланировал и осуществил убийства в Гейнсвилле, – то, что он был намерен сделать, отбывая предыдущий восьмилетний тюремный срок за грабеж и насилие. В голове Роллинга возникает идея, что Льюис поможет ему инсценировать попытку самоубийства и, воспользовавшись тем, что его должны будут вывести из камеры смертников, сбежать.
Однако Роллинг сам сдает себя; он не понимает, как можно осуществить этот план побега, и, отчаявшись, поскольку боится, 31 января 1993 года он сообщает властям, что хочет признаться, но особым способом – через Бобби Льюиса. И вот в течение следующих трех часов, не отвечая напрямую на вопросы прокурора и находясь перед видеокамерой, Роллинг признался в пяти убийствах в Гейнсвилле и сказал, что, когда суд закончится, он расскажет что-нибудь о трех убийствах в Шривпорте.
Он также говорит – все еще через Льюиса, – что во всем виновата «злая сторона личности», которую называет Близнецом, и что он продукт жестокого обращения в семье в детстве, а также в тюрьме. Следователи и прокурор Смит, озадаченные, были рады услышать признание Роллинга, но они никак не могли поверить в историю о «раздвоении личности» убийцы.
Дух Роллинга падает. Нож, который, как он думал, спрятал навсегда, вернулся, чтобы преследовать его. Кости жертв восстали из могил, чтобы покарать его. За два дня до начала суда Роллинг поговорил с адвокатом и сказал, что хочет признать себя виновным в пяти убийствах и трех изнасилованиях, в которых его обвинял прокурор. Паркер как ветеран многих дел, связанных со смертной казнью, не согласился. Конечно, он понимает, что снятое на пленку признание оказало ему медвежью услугу, как и признание на суде о ноже и поврежденных костях, но он все еще уверен, что сможет представить различные смягчающие обстоятельства, чтобы избежать смертной казни. Он предупреждает Роллинга, что если тот признает себя виновным, то вероятность того, что его приговорят к смертельной инъекции, значительно возрастает. Но Роллинг настроен решительно и говорит, что не хочет видеть в зале суда все эти ужасные фотографии, на которых запечатлены изуродованные тела жертв или сломанные кости, пробитые ножом, которым он безжалостно
