Вслух ничего этого он У. не сказал, однако мало-помалу их общение восстановилось, хотя и не стало таким теплым и близким, как ей бы хотелось.

Я считаю, что каждая девочка способна отыскать в поведении отца намеки на эту подмену, где на месте попытки пристыдить дочь на самом деле находится затаенная гордость, а на месте равнодушия – любовь. Просто находится она не там, где девочка ищет.

Чтобы найти ее, необходимо посмотреть на поведение отца и взаимоотношения с ним под другим углом.

Я не чувствовала любви от отца. Как «долюбить» себя?

Попытка «долюбить» себя обычно исходит из попытки получить то желаемое, чего девочка так и не получила от отца.

Представление о любви, о котором я говорила выше, переносится с отцовской фигуры на фигуры тех людей, что встречаются девочке по жизни, и она требует от них одного и того же. Однако так как с отцом у нее нет опыта позитивного разрешения ее требований, то и с другими людьми у нее не получается стать полностью удовлетворенной.

Ее избранник может очень стараться, но девочке будет мало. Потому что на деле она ждет любви не от него, а от отца, который не способен дать ее в том виде, в котором нужно его дочери.

После того как к девочке приходит понимание разницы между ее представлением о любви и отцовским представлением о любви, можно двигаться вот по какому сценарию:

• отделить отцовскую фигуру от фигур остальных мужчин;

• брать от отца ту любовь, которую он способен дать, а для реализации своего представления о любви искать подходящего человека.

Не невротически заполнять пустоту, оставшуюся от отцовской «недолюбленности», а отделить одни свои желания от других, чтобы с каждым конкретным человеком выстраивать уникальные взаимоотношения.

Помню, первые годы, после того как я начала жить отдельно, меня жутко раздражали попытки моих родителей меня накормить. Если мы созванивались, их первым вопросом было: «Что кушала на завтрак?» При встрече они пытались всучить мне овощи, салаты или бутерброды.

А что я? Я хотела, чтобы они интересовались моей работой, здоровьем моих котов, просили бы их фотографии, задавали бы вопросы о психологии и спрашивали, как дела с написанием книг.

Но нет. Их интересовала моя еда!

Когда я рассказала им, что иду на второе высшее, они несколько раз переспрашивали, на кого, потому что забывали; а на выпускном курсе поинтересовались, сколько мне осталось учиться, и удивились, что я уже оканчиваю.

Я страшно раздражалась и расстраивалась из-за отсутствия у них интереса к тому, что важно мне. До тех пор, пока не поняла: это то, как они способны выражать любовь. Это то, что для них важно!

Их спокойствие и представление о моей безопасности складываются из понимания того, насколько хорошо я поела и насколько забит у меня холодильник.

С тех пор как я это поняла, я перестала требовать от родителей соответствовать моим представлениям и с радостью принимаю огурцы с помидорами, которые «прямо вчера с грядки, а грибы с кабачками тебе привозить не стали, ты все равно не готовишь».

Они не просто дают мне еду, они еще знают, какую можно мне привозить, а какую – нет смысла.

На мою претензию, что от отца недостаточно эмоций в ответ на какую-то мою радость (например, я отправляю родителям свои рилсы и жду похвалы), отец спросил: «А как надо реагировать?»

Я присылаю ему созданное мною смешное видео, на котором девушка рыдает из-за того, что парень ей не пишет, а в следующей сценке сидит при полном параде и закатывает глаза, когда парень написал. Все это под прикольную музыку, с актерской игрой; это забавно и очень точно отражает идею созависимости, когда самооценка девушки зависит от отношения ее парня.

В ответ отец пишет мне: «Да, да».

На какой-то другой, тоже смешной ролик: «Оригинально».

В ответ на третий: «Так и есть».

И все это без смайлов. Даже без скобочки в конце предложения. Ни одного восклицательного знака.

Я чувствовала, что мне этого мало. Его ответы выглядели для меня как отписка, и я даже задавалась вопросом: а смотрел он вообще видео или просто сделал вид? Хотя умом я прекрасно понимала, что смотрел. Но мои эмоции были со мной не согласны.

Это было буквально единственное из творческой составляющей моей жизни, чем я делилась с родителями, и я хотела отдачи.

На вопрос отца, как же ему реагировать, я сказала: «Ну хотя бы смайлики ставь!»

Теперь отец отвечает на мои видео тем же набором сухих ответов, а после них добавляет смайл с розочкой.

И мне этого достаточно. Я поняла, что он меня услышал, сделав со своей стороны то, что может. Он воплотил в жизнь любовь так, как он ее понимает.

Когда же мне нужны восторги и бурная похвала, я пишу другим своим близким людям, которые выражают радость в голосовых сообщениях, в большом количестве восклицательных знаков и предрекают мне великую карьеру то актрисы, то писательницы. Мне приятно, это ласкает мое эго, и я больше не требую этого от отца.

Я знаю, что он, скорее всего, не прочтет ни одной моей книги, однако я все равно ему их подарю. Я знаю, что он будет рад за меня, потому что их напечатали, и книги будут лежать на полке около его кровати. И этого тоже достаточно.

Как простить отца за моральное/физическое насилие и нужно ли его прощать? Обида на отца и отрицание обиды

С самого начала мне хочется сказать, что если ты заговорила об обиде, значит, у тебя нет ее отрицания. Фраза «Не чувствую обиды» означает, что обида есть. Ты ее чувствуешь. Если бы не чувствовала, не то что не заговорила, а даже не подумала бы о ней. Как я писала в части, где мы с тобой обсуждали равнодушие, оно возникает только к тому, чего в нашей реальной и психической жизни нет.

Кроме того, важно понимать, что родитель, поднимающий руку на другого родителя или на ребенка, создает этим рубеж, после которого все меняется.

От каждой девочки, бывшей у меня на консультации и подвергавшейся физическому насилию со стороны отца, я слышала фразу: «Я помню первый раз, когда он меня ударил». Иногда эта фраза дополняется еще одной: «До этого он бил только маму». Или: «До этого он бил только маму и брата». Или: «До этого он бил только маму и