Я ничего не придумывал, только смотрел картинки, теснившие друг друга у меня в голове. Точно так же я пишу книгу, проецируя нынешнюю жизнь в кошмарное будущее.

После пробуждения обнаружилось, что бутылочка опустела. Не знаю, спас я коралловый риф или нет, но чувствовал себя страшно уставшим от драки с акулами и ужасно тосковал по родителям. Утренние лекарства и завтрак мне пока не принесли, умыться не предложили, кинезитерапевт не торопился на свидание, и я, открыв компьютер, описал между двумя главами романа ночные сны. Так они дольше сохранятся, а я попробую разобраться в эмоциях, которые их провоцируют.

– Ну надо же, наш Виктор Гюго снова сочиняет! – добродушно поддела меня старшая медсестра, не сводя глаз с бегающих по клавиатуре пальцев.

Я ответил хищной улыбкой. Она стала поправлять подушки и произнесла – как бы невзначай:

– Решил переписать завещание?

Она выглядела такой счастливой – конечно, пациент ведь воспрял! – что я решил подарить ей клочок надежды и сказал:

– Еще успеется.

Поразительную власть имеет банальная фраза, если у человека бэкграунд вроде моего! Создать впечатление, что «время терпит», в моем состоянии – самый шикарный подарок окружающим. Попроси я Фату опубликовать книгу после моей смерти, пообещала бы с тем же пылом, с которым клялась уничтожить ее. Она быстро удалилась, забыв измерить мне температуру. Боялась, что я увижу, как она плачет. Да, чужие слезы иногда нравятся нам, но не тем, кто их проливает.

* * *

Клоунесса вошла в палату в 15:20 и воскликнула:

– Браво!

Я сохранил новую главу и закрыл компьютер. В любом случае, вдохновение иссякло после эпизода моего рождения. Неохота возвращаться к земной жизни в мрачном мире, порожденном собственной фантазией. Дельфином я был счастливее.

Заведомо не веря в результат, я спросил:

– Сработало?

– Минус один градус. Неплохо для начала.

– Как ты узнала?

– Я подключена, малыш. Ко всему, ко всем и каждому. Посмотри на кораллы в моих глазах и увидишь синь и лиловость, они начали возвращаться.

Я нырнул в ореховые глаза и увидел… что она, само собой, врет, и мне это начинало нравиться.

– Так кто же ты такая? Фея, инопланетянка или Дева Мария?

– Зависит от людей. Выбирай сам.

– Давай, сагитируй меня.

– Ладно, вот три версии. Во-первых, фея – совсем не то существо, за которое вы ее принимаете. Она – воплощенное средоточие ваших мыслей. Есть добрые феи, злые, токсичные… Зависит от рациона. Феи питаются чувствами, которые им внушают, как вампиры кровью. Хотя в вампиров ты не веришь?

– Ну… С этого следовало начать.

Мы смеемся, она решает, что заработала очко, но я не даю ей расслабиться.

– И чем ты питаешься от меня?

– Надеждой.

– Значит, сидишь на диете.

– Отсюда и поручения, которые я даю.

– То есть будут и другие?

– Я должна помочь тебе повысить производительность, Тома. Нужно выдать как можно больше положительных мечтаний, иначе я умру голодной смертью.

Я удерживаюсь от злобного комментария. Фей я ненавижу еще сильнее клоунов и одну уже уволил «по прибытии». Фея, если точнее – фей, Международный благотворительный фонд, помогающий исполнять желания смертельно больным детям, филиал американской ассоциации, которая посылает девок в костюме Белоснежки осуществлять последние желания ребятишек на финише. Они задают вопросы типа: «С кем из знаменитостей ты хочешь встретиться?» Чтобы меня оставили в покое, я ответил: «С президентом Северной Кореи». А теперь нарвался на психопатку, предлагающую вывернутую наизнанку концепцию: чтобы мадам не захирела, я должен кормить ее мечтами.

– В роли феи ты неубедительна. Покажи инопланетянку.

– Ладно. Я из другой галактики, климатическая беженка, иммигрировавшая на Землю четыре миллиарда лет назад. Получилось удачно: жизнь в моем мире стала невозможной, а у вас она только-только зарождалась. Годится?

– Продолжай.

– Сначала я жила вместе с вашими бактериями и водорослями в ожидании, когда они трансформируются. Эволюционируют и превратятся в вас…

– Ты видела динозавров?

– Очень близко. Не о чем грезить. Спруты и пчелы куда интереснее и по-прежнему живут в океане и летают по воздуху. Интересуйся ими, пока не поздно.

– Ты уже тогда так выглядела?

– Конечно нет. Я подобна спрутам – принимаю окраску и внешний вид окружающей среды…

– Ясно. В мире шутов ты – клоун.

– …и собираю добычу, как пчелы, перелетая от одного человеческого цветка к другому, чтобы делать мед, помогая им… длиться.

– Ты в курсе, что пчелы исчезают?

– Спруты тоже – из-за ядовитых испарений от людей. Но это можно исправить. Вот такой будет твоя следующая миссия.

Я проигнорировал последнюю фразу и спросил:

– Таких, как ты, много?

– И да, и нет. Не будем утрировать.

– А почему вы не общаетесь с людьми?

Она не смутилась, села на край моей кровати.

– Мы появляемся только в экстренных ситуациях. Если кто-то грозится ядерной бомбардировкой, терактами на АЭС или начинает играться с генетикой…

– …или моя жизнь под угрозой, – я заканчиваю за нее фразу, злорадно хихикнув, и она суровым взглядом призывает меня к порядку.

– Да, не люблю лесть, но ты для нас бесценен.

– Почему?

– Я уже объясняла: твое воображение способно изменить лицо мира. Конечно, если дашь себе труд выздороветь.

– Выходит, инопланетяне не творят чудеса?

– Нет, мы всего лишь даем сигнал тревоги, указываем на опасность и называем способ предотвратить ее. С тех пор как род человеческий совсем сбрендил, я – глашатай Гайи, сознания Земли.

– Ну что же, неплохо. Теперь попробуй сыграть Деву Марию.

Она вздохнула и продолжила на той же ноте:

– Кого она олицетворяет лично для тебя? Женщину, вынашивающую искусственно оплодотворенную яйцеклетку, евангельский мифологический персонаж, посредницу, заступающуюся за род человеческий перед Господом Всемогущим и милосердным?

– Побочный продукт. Брелоки, медальки, свечи…

– Ты прав. Она, как Пер-Ноэль: великолепная задумка, на которую слишком часто влияет дурновкусие потребителей. Многие явления Пречистой – не более чем присвоение личности.

– Сомневаюсь.

– Тогда объясни, как отделить истинное от фальшивого? Да очень просто. С одной стороны – любовь, с другой – запреты. Когда Дева Мария объявляет о конце света, потому что ты якобы был дурным христианином, не верь.

– Во что?

– Для чего нужно пророчество? Для того, чтобы ты смог исправить сценарий катастрофы,