Дидье ван Ковеларт
Мальчик, который спас Землю
Didier Van Cauwelaert
L’enfant qui sauva la Terre
© Éditions Albin Michel – Paris 2024
Published by arrangement with
SAS Lester Literary Agency & Associates
© Клокова Е., перевод на русский язык, 2025
© Издание на русском языке. ООО «Издательство АЗБУКА», 2025
АЗБУКА®
Оформление обложки Анастасии Ивановой
* * *
– Здравствуй, Тома, – сказала вошедшая в палату клоунесса. – У меня для тебя хорошая новость: врачи бессильны, но ты можешь поучаствовать в лечении Земли.
Я вежливо рассмеялся. Она присела на край кровати, между стойкой капельницы и тревожной кнопкой, сняла нос, сделанный из половинки шарика для пинг-понга, покрашенного в красный цвет, и продолжила:
– Моя задача – помочь тебе перенаправить энергию. Будешь бороться за сохранение жизни на планете – сделаешь собственное выздоровление насущной необходимостью.
У нее было набеленное лицо и алая улыбка от уха до уха, а голосок сексуальный, как у диктора GPS. Она сунула нос в карман плаща попугайной расцветки и заявила, что ее внешний вид – не более чем обертка, фантик, который помог ей миновать санитарный кордон.
– А клоунов что, не проверяют?
– Считают, раз они тут, значит так и надо. Сто десять волонтеров «Посмеяться-в-больнице» навещают восемьдесят тысяч детей в год, они ни за что не подвергнут их риску. Показать тебе мой QR-код?
Я пожимаю плечами. Когда меня привезли в больницу, главный администратор с гордостью заявил – хотел успокоить! – что отделение паллиативной медицины лучше других защищено от внешних возбудителей болезней. Я в ответ буркнул, что считаю все эти предосторожности маразмом, ведь мы и так умираем. Он опустил глаза на клавиатуру компьютера, пожелав мне «приятного пребывания» в заведении.
Морфий затуманивает мозги, но я собираюсь с силами и спрашиваю незваную гостью, загримированную под пиццу:
– Ну и кто вы такая?
– Это зависит от того, – она вздыхает и закидывает ногу на ногу, зазвенев бубенчиками мягких сапог, – кем ты желаешь меня считать: инопланетянкой, феей, Пресвятой Девой Марией?
Я смотрю на психованную незнакомку, поглядывающую на меня из-под ресниц, и думаю, что все мои ровесники – нормальные парни – среагировали бы на нее, несмотря на надувную бабочку и синюю шапочку-шарлотку (она делает тетку похожей на ватную палочку!).
Отвечаю прохладным тоном, что я слишком стар, чтобы верить в фей, инопланетян не существует, а религии только для того и нужны, чтобы колошматить друг друга по поводу и без.
– Ладно, тогда скажем, что я из будущего. Годится?
– Пойдет. Из какого года?
– Это неважно. Я пришла из никудышного будущего, которое попрошу тебя отменить, вычистив твое настоящее. Мы договорились?
Я киваю, решив не противоречить посетительнице. Отец всегда призывал меня быть осторожным с психами, особенно если они выглядят как нормальные люди.
– Я устал, мне нужно поспать.
– Нет, Тома, ты должен грезить. Наяву. Чтобы снова научиться концентрироваться.
Мои пальцы скрючиваются, я отвечаю:
– Не знаю, в курсе ли вы, госпожа клоунесса… У меня синдром Бофора.
– Отличный сыр.
Я брежу… Она либо новичок в своем деле и даже не поинтересовалась диагнозом пациента, прежде чем соваться в его палату, либо решила меня разыграть. Провокативная терапия. Сцепив зубы, я невероятным усилием воли распрямляюсь – сантиметров на десять.
– Обращаю ваше внимание: это очень тяжелая болезнь!
– Конечно, будь она неладна, иначе мы бы не встретились.
– Сами вы… неладны! У меня все болит, лекарств не существует! Эта болезнь – «сирота»!
– Ну так удочери ее.
Она лучезарно улыбается, и я без сил роняю голову на подушку.
– Я для того и пришла, – доверительным тоном добавляет она, придвинувшись ближе. – Приручи ее, очисти ее имя, надели привлекательными побочными эффектами… Какую власть имеет над тобой синдром Бофора? Он сделал тебя сильным и красивым[1].
Я округляю губы в немом «О!» в знак восхищения ее остроумием. Клоунесса выглядит довольной. Вот и хорошо, пусть «клоунотерапия» приносит пользу хотя бы клоунам!
– Брось эту штуку, Тома!
Она хватает мою руку, тянущуюся к кнопке морфиновой помпы.
– У тебя есть другое средство, чтобы справиться с болью, герой. Закрой глаза и мысленно представь место, которое нравится тебе больше всего на свете. Знаешь, где оно? Хорошо.
Если есть порода людей, с которыми мне труднее общаться, чем с шутами гороховыми в форменном прикиде, то это гуру хорошего самочувствия. Заявляю: «Пляж!» – хоть это и не ее дело.
– Ложись на песок и дыши глубоко-глубоко. Потом задержи дыхание. Отыщи одну из болезненных точек и, как на экране компьютера, подтяни ее курсором к мусорной корзине и выброси сильным выдохом. Возвращайся на пляж, сделай вдох, замри – и выбери следующую точку. Делай так всю ночь и увидишь результат.
Я спрашиваю жеманным тоном:
– И что? Я поправлюсь?
– Сможешь не думать о боли. Страдание непродуктивно. Чтобы лечить Землю, нужно иметь ясный ум. До завтра, дружок.
Она надевает красный нос и идет к двери под аккомпанемент бубенчиков. Я провожаю ее взглядом. В те времена, когда я еще мог ходить, папа однажды повел меня в цирк. Комические репризы мне ужасно не нравились, я совсем не хотел изображать смех, чтобы «быть как все» дети вокруг. Сегодня вечером, глядя, как закрывается дверь за ненормальной мифоманкой, наверняка сбежавшей из психиатрического отделения и стащившей из служебного шкафчика клоунский прикид, я испытываю странное чувство. Не чувствовал ничего подобного с тех пор, как попал сюда и врачи взяли власть над моей жизнью, чтобы подготовить к смерти. Я хочу довериться. Уцепиться за надежду. Наполняю легкие воздухом, закрываю глаза и восстанавливаю в памяти пляж из моего детства, где я барахтался в волнах вместе с папой. Это было до разлива нефти и проблем с ногами.
– Не понимаю, – говорит врач, проверив уровень морфина в капельнице. – Тебе действительно не больно?
В его голосе звучит упрек. Я сухо прошу прощения. Он поджимает губы, отводит взгляд, велит сестре поддерживать дозировку и удаляется – почти бегом, крайне раздосадованный. Я его понимаю. Верить в чудеса противопоказано. Когда с человеком покончено – как со мной, – правильнее падать с минимальной высоты.
Я слегка преувеличиваю, играю в провокацию. Боль слабее, чем накануне, это правда, но совсем она не ушла. Приемчик с пляжем и мусорной корзиной для страданий работал добрую часть ночи, но, когда я уснул, мне снились черный прилив и сидящий в тюрьме отец. К пробуждению файлы страданий вернулись на рабочий стол. Пришлось начинать с
