Селигман дополнил свою концепцию идеей о том, что еще одним строительным блоком депрессии выступает когнитивная оценка. Когда человек видит причину своих тяжелых жизненных обстоятельств лишь в себе самом и склонен к самообвинению, это ведет к заниженной самооценке или даже ненависти к себе и, следовательно, усугубляет проблему.

Бывают ли в твоей жизни ситуации, которые сильно влияют на тебя и заставляют испытывать полную беспомощность? Ты чувствуешь себя как побитая собака, которая сдалась? Ты загоняешь себя в угол постоянными упреками и самобичеванием? Пожалуйста, поверь мне, я говорю тебе от всего сердца и с почти 20-летним опытом работы за плечами: всегда есть что-то, что ты можешь сделать, чтобы выйти из этого положения! Да, по понятным причинам тебе пришлось смириться, но твоя клетка открыта! И наверняка рядом есть люди, готовые прийти тебе на помощь и поддержать тебя в период восстановления твоей самооценки и прежней активности.

Когнитивно-психологическая модель: кем ты считаешь себя на самом деле?

Ежесекундно на твои органы чувств обрушиваются терабайты сенсорной информации об окружающем мире. Большую ее часть ты просто не замечаешь. То, что доходит до твоего сознания, предварительно отфильтровано и отсортировано. То, как ты интерпретируешь и оцениваешь поступившие данные, на что направляешь свое внимание, какие воспоминания и эмоции активируются и как ты в конечном итоге реагируешь, сугубо индивидуально и свойственно только твоему мозгу. Твой жизненный опыт, каждая значимая ситуация и все, что каким-либо образом тебя сформировало, оставило в тебе внутренний след – твой неповторимый узор. Можно сказать, что ты видишь мир сквозь очки, которые тебе подарила жизнь. В зависимости от цвета, кривизны и шлифовки линз ты порой можешь видеть какие-то вещи искаженными, мутными или размытыми, другие, наоборот, – слишком четкими, а некоторые вещи не видеть вообще.

Депрессивные расстройства могут возникнуть в результате того, что твои когнитивные процессы – все процессы восприятия, обработки и оценки – подвержены негативным искажениям. Не исключено, что ты неосознанно, по привычке смотришь на себя, свое окружение, свое будущее и все, что имеет для тебя значение, сквозь «темные очки» и оцениваешь свою жизнь соответствующим образом.

Медицинская модель: ты – химия и электричество

Все, что характеризует тебя: твое мышление, твои чувства и твое поведение, а также все процессы в твоем теле основаны на схемах и нейронных связях. Плотная сеть миллиардов нервных клеток управляет всем: от малейшего движения ресниц до самой глубокой мысли.

Ты уже знаешь, как нейроны общаются друг с другом и передают стимулы посредством выброса нейромедиаторов в синаптическую щель. У людей, страдающих депрессией, передача сигналов работает не так хорошо, как положено. В частности, молекулы нейромедиатора серотонина, по-видимому, оказывают слишком слабый эффект на рецепторы принимающей клетки.

Очевидно, не последнюю роль здесь играет и количество самих рецепторов. Поэтому в рамках медицинской модели депрессии мы говорим о нарушении обмена веществ в головном мозге.

И что дальше?

Возможно, для тебя более важен вопрос не о механизме возникновения депрессии, а о том, что ее поддерживает и как от нее избавиться. Исследования одних причин, как правило, недостаточно.

План таков: если депрессия основана на переживании текущего или хронического стресса, на беспомощности и отсутствии подкрепляющей активности, на когнитивных искажениях, негативных автоматических мыслях и дисбалансе сигнальных веществ в мозге, тогда давай с этого и начнем. Со всего и сразу!

Наглядный пример депрессии: «Было бы хорошо больше не просыпаться!»

Господин М., 57 лет, понес большую утрату: его жена умерла после продолжительной тяжелой болезни. Теперь, в одиночку воспитывая дочь-подростка, он старался не опускать руки и как мог выполнял личные и профессиональные обязанности. Днем мужчина сохранял бодрый вид, но по вечерам его охватывали грусть, пустота и тягостные размышления. Вставать по утрам стало для него настоящей пыткой, а повседневные заботы – непреодолимым испытанием. Мужчина кое-как еще справлялся с работой, но дома все чаще терял контроль. Стирка, ведение быта и личная гигиена утомляли его. Уставший, измотанный, страдающий от бессонницы, он хотел «просто отдохнуть» и в конце концов перестал общаться с семьей и друзьями.

В первую годовщину смерти жены господин М. понял, что время идет, но ему становится только хуже: кроме обязанности заботиться о дочери, он больше не видел никакого смысла в жизни, не чувствовал радости и не имел никаких целей: «Было бы хорошо больше не просыпаться!» Его самооценка стремилась к нулю, у него развился почти иррациональный страх допустить ошибку в своих бухгалтерских расчетах. На работе он зачастую был настолько уставшим и рассеянным, что не мог вспомнить рутинные процедуры и пароль от собственного компьютера. Помимо проблем с памятью и концентрацией, господин М. начал испытывать трудности с подбором слов. Испугавшись, что это может быть признаком преждевременной деменции, мужчина записался к врачу. Невролог опровергнул его опасения, но господин М. покинул клинику с иным диагнозом: «Тяжелая форма депрессивного расстройства». В полной растерянности он пришел ко мне на консультацию и взял двухнедельный отпуск, которого, по его мнению, должно было хватить на лечение, ведь он не мог позволить себе долго пропускать работу. Иначе говоря, господин М. произвел на меня впечатление человека, страдающего от выраженных симптомов депрессии, но одновременно с этим обладающего чувством долга и трудолюбием, диаметрально противоположным его потребности в терапии.

Учитывая явное отсутствие у господина М. интереса к жизни, снижение мотивации и серьезные нарушения концентрации и внимания, я настоятельно рекомендовала пациенту пройти стационарную терапию в клинике и, возможно, начать прием лекарств. Мы провели пробные сеансы, чтобы поближе познакомиться друг с другом и определить общие цели терапии, классифицировать симптомы господина М. Мужчине трудно было принять тот факт, что он действительно болен и что его депрессия нуждается в лечении и не пройдет, если просто «взять себя в руки». Он заявил, что до сих пор посмеивался над психическими заболеваниями, так как всегда считал себя очень крепким человеком, которого не могут выбить из колеи «какие-то там эмоции».

Наконец, господин М. обсудил предстоящую терапию с коллегами, которые уже знали, что он собирается на больничный, и сошлись во мнении, что в его нынешнем состоянии работать он точно не может. Извинившись таким образом, господин М. согласился на дневной стационар, чтобы утром и вечером проводить время с дочерью. Я встретилась с ним пять недель спустя. Господин М. был все