Чем ниже уровень адреналина, тем тише бьется сердце. Конечно, эти препараты были разработаны для лечения сердечно-сосудистых заболеваний и артериальной гипертензии, а не тревожных расстройств. Таким образом, рецепт выписывали «off label», то есть не по прямому назначению. Целью было облегчить у пациентов физические симптомы, уменьшить тревогу и частоту сердечных сокращений. С терапевтической точки зрения идея довольно странная, потому как, если проблема не в сердцебиении, а в его тревожной оценке, то гипотензивные препараты вряд ли являются правильным решением. Тем более что артериальное давление, пониженное медикаментозно, не совсем блестящий ход для высокотревожных людей. Прием бета-блокаторов может привести к головокружению, а в долгосрочной перспективе – к эректильной дисфункции.

С того момента, как мы стали узнавать все больше об электричестве и химии мозга, лежащих в основе наших страхов, научные исследования активно продвинулись в этом направлении. Одно из последних – неинвазивная[30] стимуляция мозга. Это безболезненные процедуры, которые воздействуют на мозг и нейронные сети посредством магнитных или электрических полей.

Лабораторные эксперименты показали, что их можно применять и для лечения тревожных расстройств, при условии одновременного проведения психотерапии. Это называется исчезновением страха, то есть «отучением» от страхов. Однако прежде чем подобные процедуры войдут в клиническую практику, должно пройти некоторое время [24]. А пока мы останемся в руках старой доброй психотерапии, которая работает и без магнитов.

Что стало с фрау Б., страдающей паническим расстройством?

Фрау Б. хотела контролировать панические атаки. Мне пришлось ее разочаровать: к сожалению, не существует способа надежно предотвратить возникновение страха или остановить приступ паники после того, как каскад уже запустился. Более того, мне казалось, что простое преодоление паники не решит реальную проблему фрау Б.

Возможно, ты уже догадываешься: терапия была направлена не только на симптомы ее тревоги, но и на очевидные глубинные конфликты. С одной стороны, пациентка потеряла отца, который являлся важным человеком в ее жизни. Причем вскоре после его смерти фрау Б. сама стала родителем. За короткий период женщина из роли ребенка перешла в роль матери, в силу чего чувствовала себя беспомощной и подавленной. Также фрау Б. была сильно обижена на своего партнера, который, по ее мнению, бросил ее один на один со всеми проблемами. На самом деле женщина требовалось время и небольшая помощь, чтобы освоиться с новым положением вещей. Однако вместо этого ей пришлось справляться со всеми повседневными заботами в одиночку. В ее голову время от времени закрадывалась мысль, что, раз уж она и так практически одна воспитывает маленькую дочь, то и партнер ей не нужен.

В этом контексте симптомы паники выполняли несколько функций, о которых фрау Б. изначально не подозревала. Они обеспечивали защиту, внимание и поддержку и в то же время стабилизировали ситуацию, ведь в своем тревожном и беспомощном состоянии она уж точно не разорвала бы отношения с партнером. Сразу проясним: фрау Б. не использовала свои симптомы с целью манипулирования и не создавала их намеренно. Тем не менее в некотором смысле панические атаки были решением, которое подсказала фрау Б. ее собственная психика.

После того, как ей открылись эти взаимосвязи, фрау Б. стала учиться осознавать свои чувства и потребности и открыто сообщать о них. Женщина начала активнее просить о помощи, и они с партнером поделили обязанности более справедливым образом. Чтобы в целом расслабиться и стать спокойнее, женщина организовала для себя личное пространство и присоединилась к группе йоги.

Честно говоря, не могу сказать, что на терапии мы много говорили о панике. Это часть правды: очень немногие люди приходят на консультацию с четким набором проблем, которые можно проработать за пару сеансов. Как правило, видимые на поверхности симптомы имеют глубокие корни и сложные взаимосвязи. В случае фрау Б. именно знание о самом страхе помогло ей отказаться от избегающего поведения и декатастрофизировать панические атаки. Так что «поверхность» прояснилась сравнительно быстро. Однако только после того, как мы вместе поняли и проанализировали ее симптомы в контексте ее жизненной ситуации, а панические атаки перестали быть «необходимыми», они действительно исчезли. Когда мы разговаривали в последний раз, фрау Б. уже более года была совершенно свободна от паники.

Генерализованное тревожное расстройство: «Лошадь! Никакой зебры!»

Динь-дон. «Здравствуйте, мы из полиции. Можно войти? Нам нужно с вами кое-что обсудить. Пожалуйста, присядьте».

Эта сцена знакома тебе по фильмам. Людям с генерализованным тревожным расстройством (ГТР) она знакома по фильмам в их голове. Она прокручивается по несколько раз на дню, а кроме нее в программе психических киносеансов еще ряд кинолент из рубрики «Может случиться все что угодно!». Что, если с кем-то из родных произойдет несчастный случай? Что, если кто-то заболеет? Что, если моя компания обанкротится? Что, если… что, если… что, если… Мыслям нет конца, тревоги роятся вокруг потенциальных угроз и опасностей. В отличие от других тревожных расстройств, ГТР не связано с конкретными событиями или триггерами. Вместо этого оно направлено на повседневную жизнь человека и различные сферы его деятельности. Генерализованная тревога никогда не обрушивается «приступом» – она скорее «дрейфует».

«Дрейфовать» означает свободно плавать в жидкости. Однако, на мой взгляд, с генерализованным тревожным расстройством все не совсем так: страх в этом случае больше похож на потерявший управление вертолет, чем на свободное плавание. Он кружится в голове и приземляется то тут, то там. Пациенты с ГТР не сумасшедшие в том смысле, что их организм посылает мощные стимулы к бегству перед лицом фактически безобидных факторов. Они страдают от постоянного напряжения и гипертрофированной тревоги [25]. Потому что да, с кем-то из твоей семьи действительно может произойти несчастный случай. Да, кто-то может заболеть. Да, компания может обанкротиться. Я говорю так не потому, что жестока и хочу тебя напугать, а потому, что это факт: плохое случается. Нет абсолютной уверенности, жизнь не выдает стопроцентной гарантии.

Многие из нас спокойно живут с этой неопределенностью. Однако для людей с ГТР неопределенность невыносима: проблема в том, что они систематически преувеличивают риск возникновения катастроф. Кроме того, они недооценивают свои навыки и способности, позволяющие уверенно решать возникающие на пути проблемы. И это довольно неудачное сочетание: постоянно чувствовать угрозу, опасность и беззащитность, и в то же время считать, что тебе нечего всему этому противопоставить – чистый стресс!

Более четырех миллионов человек в Германии имеют