Происшествие с качелями выглядело так. Недалеко от моего дома есть развлекательная территория, на которой расположены пять или шесть качелей в ряд. Я качалась на крайних, а на соседних – мама с мальчиком лет двух-трех. Я качалась высоко и быстро, они – медленно, почти стояли на месте, из-за чего мама не держала ребенка, а просто сидела рядом.

Вдруг ребенок вскочил с качелей и бросился под мои. Это произошло за секунду.

Мои качели в этот момент взлетели вперед и вверх, и боковым зрением я увидела, что мальчик оказался прямо позади них. Качели полетели назад, и я не могла затормозить ногами об пол, как могла бы, если бы он выскочил спереди.

Короткая секунда растянулась во времени. Я летела и ждала, когда почувствую столкновение, слышала крик матери, видела, как она срывается к ребенку.

Качели пролетели в паре сантиметров от его головы. Пара сантиметров – это меньше половины длины указательного пальца взрослого человека. Посмотри на свой указательный палец, чтобы понять, насколько близка была катастрофа.

Пока мои качели летели обратно, мама схватила ребенка за руку и рванула его в сторону. Я затормозила, едва не отбив себе ноги, к тому же не с первого раза. Остановилась. Мама сидела на коленях перед ребенком, держась за сердце, прижимая ладонь к лицу и едва дыша, а мальчик… смеялся. Он даже не понял, что произошло и что могло бы произойти.

Помимо прочего я постоянно вижу на улицах маленьких детей с синяками, ссадинами, ранками, замазанными йодом и зеленкой. Чтобы ребенок перестал совать пальцы в розетку, он должен сначала их туда сунуть и ощутить удар током.

Дети бесстрашны, безалаберны и наивны, они обладают ужасными рефлексами, которым тоже предстоит развиваться.

С какой целью я все это рассказываю? С той, чтобы ты, моя дорогая читательница, понимала, что детям необходимо рассказывать об эмоциях, называть их по именам. Учить бояться опасности, чтобы человеческий детеныш мог выжить.

Человек, не знающий, как называется та или иная эмоция, которую он испытывает, не умеющий рассказать о ней, не может научить этому ребенка. Однако я смею надеяться, что в современном мире, где психологией интересуется все больше и больше людей, проблема молчаливости родителей становится менее распространенной.

Почему отец срывается на своем ребенке, хотя с чужими детьми терпелив?

Здесь действует та же система разделения на «свое» и «чужое», что и у отца, выбирающего, ходить по дому в трусах или в штанах перед разными женщинами.

Зачастую люди (не только мужчины, но и женщины) ошибочно воспринимают своих близких как боксерские груши для отработки своих травм, называя это «искренностью». Якобы при чужих людях они держат лицо, а в своем кругу могут показать себя такими, какие они есть. При этом они могут жестко нарушать границы членов семьи или применять к ним моральное насилие.

Продавливание чужого характера преподносится под соусом любви и принятия.

«Ты же меня любишь, значит принимай меня таким, какой я есть».

В то время как в действительности эта идея звучит так: «Я хочу, чтобы ты отказалась от своих желаний и границ в угоду моим. Я хочу, чтобы мое удовлетворение значило для тебя больше, чем твое собственное».

Фантазия о долженствовании членов семьи берет свое начало в детстве самого отца, который, будучи ребенком, был обязан следовать за желаниями родителей и не иметь собственных. Вырастая, он делает реверс со своими собственными детьми. С чужими же он имеет возможность проигрывать сценарий «хорошего папы» без опасности для своей психики.

Пример, в котором со своими детьми отец резок, а с чужими терпелив, наглядно демонстрирует, что дело здесь не в отсутствии контроля за своими эмоциями и не в растерянности от непонимания, как вести себя с ребенком. Родитель делает выбор, и, когда речь идет о чужих детях, у него появляются ресурсы и возможности для того, чтобы вести себя в соответствии с требованиями общества.

Ощущение безопасности

Ощущение безопасности у ребенка в первую очередь неразрывно связано с отношениями с матерью. Оно формируется в период объектных отношений – это младенчество, когда ребенок знает мир только по частичным объектам (грудь, голос матери, собственный палец, который младенец засовывает в рот, заменяя сосок). На базе этого формируется доверие и эмоциональная связь с едой: мне хорошо и спокойно, когда я ем.

Именно поэтому нервное напряжение у некоторых людей проявляется в желании грызть ногти (аналог сосания пальца или соска). По этой же причине люди любят семечки или картошку фри (одинаковый нервный процесс поглощения пищи) и приобретают привычку курить.

С девочками, записывающимися ко мне на консультации с темой зависимости от курения, мы раз за разом приходим к выводу, что никотиновая зависимость – вторична, а психологическая – первична. Они достаточно легко переходят с обычных сигарет на электронные, а вот от привычки держать что-то во рту окончательно избавиться никак не могут. С течением консультаций выясняется, что девочки находятся в постоянном стрессе и не ощущают себя в безопасности.

Безопасность в отношениях с отцом находит отражение во внутренней уверенности девочки, в успешности или неуспешности ее карьеры и способности противостоять жизненным трудностям.

Почему такая разница между материнской и отцовской безопасностью, можешь спросить ты. Я отвечу, что материнская безопасность строится тогда, когда для младенца весь мир сосредоточен вокруг нескольких объектов, а отцовская – когда ребенок начинает отличать мать от других людей. Появляется фигура отца, и вместе с ней – общество, другие люди, которые «не мама».

Соответственно, наличие близких, стабильных и доверительных отношений с отцом создает для девочки базу, на которую она всегда сможет опереться. Если же отношения с отцом рушатся, то рушится и база тоже.

Самым сильным эмоциональным потрясением для девочки, именуемым предательством, являются такие действия со стороны отца, как уход из семьи, наличие второй семьи (особенно если в ней есть другие дети), измена маме, отцовский суицид.

Отношения женщины с мужчинами через призму ее отношений с отцом

Существует расхожее мнение, что выстраивание отношений девочки с мужчинами связано в первую очередь с ее отношениями с отцом. Это далеко не всегда так.

Подобный вариант выходит на первый план, если девочка является единственной женщиной