отношения между растениями и людьми развиваются творчески и заботливо, способствуя благополучию сообщества. Использование взаимоотношений между человеком и растениями для лучшего понимания человеческой культуры называется «плантропологией» (
Myers, 2017). Этот подход подразумевает, что люди воспринимают себя не как существ выше природы или управляющих природой, а просто как созданий, отличных от растений (
Myers, 2015: 56). Миллер утверждает, что хотя растения не способны говорить, они могут реагировать на касания человека и общаться собственными сенсорными способами, такими как рост, движение и химические реакции. Она предполагает, что можно изучить культуру канела путем классификации земли, почв, садовых угодий и исторических процессов знакомства с растениями и садами и заботы о них. Среди представителей канела отношения между людьми и растениями необходимы для выживания. Со временем в результате общения с некоренными сообществами практики охоты и собирательства у канела превратились в практики садоводства.
На территории канела взрослые пары мужчин и женщин совместно владеют садовыми участками, на которые они сохраняют права, даже если партнеры расходятся или разводятся. Эти садовые участки передаются от матери к дочери. У канела существует разделение труда по половому признаку, а урожай считается ребенком пары. Роль женщины включает в себя первичную заботу о семенах, подрезание молодых растений, а также выращивание полевых культур. Благополучное развитие урожая имеет серьезное значение для народа канела.
Миллер описывает ключевую фигуру в сообществе, женщину по имени Лилиана, которая является экспертом по растениям, в связи с чем к ее авторитетному мнению прислушиваются. Как правило, Лилиана рано встает каждое утро, чтобы навестить родственные растения и затем объяснить, в какой именно заботе и нежности они нуждаются. Обширные знания о растениях, а также о разных практиках и техниках, которые Лилиана передает более молодым членам сообщества, бесценны. Мужчины, в свою очередь, тоже могут быть экспертами в садоводстве, а также старшими рассказчиками, как, например, Леандро. Он рассказывает мифо-исторические истории о мифической «женщине-звезде», которая привнесла садоводство и сохранение биоразнообразия в сообщество канела. Умершие также играют роль во взаимоотношениях между людьми и растениями в этом сообществе. К примеру, Миллер описывает умершую бабушку, которая с небес передает знания о семенах и садоводстве. Гендер также находит выражение через распределение ролей в садоводстве. Например, член сообщества канела по имени Дирси, рожденный мужчиной, развил шаманские способности и к старости стал женщиной. Этот переход выражается с помощью одежды и занятий, особенно путем сохранения детей-семян и заботы о них. Одни лишь эти примеры показывают, как посредством изучения общения с растениями-родственниками можно получить бесценную информацию о последних 200 годах жизни канела.
Миллер также исследует сами растения с учетом их важной роли для сообщества. Она следит за развитием более 320 поименованных родственных растений, растущих на территории канела, среди которых выращиваются 266 видов. Существует множество вариаций одного и того же типа растения. Например, есть восемь разновидностей кукурузы, каждая из которых играет ключевую роль в своих ритуалах посадки, выращивания и праздников сбора урожая. Некоторые растения представители канела характеризуют как растения женского пола, другие — как
растения мужского пола, а третьи — как растения из расплывчатой гендерной категории, что, как объясняет Миллер, крайне важно для понимания мультивидового гендера и сексуальности среди канела. Особенно значимую роль в сообществе играет ямс с его 18 разновидностями. У канела есть два вождя и четыре заместителя вождя ямса, которые контролируют выращивание ямса на садовых угодьях сообщества. Арахис, в свою очередь, представляет собой овеществленную связь между садовниками-родителями и их «детьми», поскольку существуют определенные ритуальные ограничения, которые взрослые должны соблюдать, пока их дети-орехи зреют. Кроме того, между садовниками и их младенцами в виде бобовых семян развиваются полные любви, нежные родительские отношения по мере того, как им дают имена, их сортируют и сохраняют. Разновидностям растений также присваивают определенные животные и духовные свойства, индивидуальные для каждого. Взрослые представители канела учат девочек и мальчиков «примиряться» (Haraway, 2008) с растениями, то есть прививают им знания и навыки успешного садоводства. Маленькие дети учатся правильно обращаться с растениями с помощью повседневных определенных половой принадлежностью садовых практик и ритуальных действий. К ним относятся пение, распределение еды, запреты на еду и секс, что соединяет жизни человека и растений.
Остановитесь и подумайте
Как «плантропология» бросает вызов традиционным исследованиям родства?
Как исследование Миллер отражает наступающий антропоцен в антропологии?
Сила животных
(Morris, 2000)
На основе подробной полевой работы в Малави Брайан Моррис исследует, как люди социально взаимодействуют с животными таким образом, что последние приобретают статус их родственников. Он утверждает, что у людей в Малави особенно сложные и близкие отношения с млекопитающими, которым, по их мнению, присущи разные силы, энергия и свобода действий. Малавийцы не склонны проводить четкое различие между людьми и животными; скорее, они считают, что у них есть много общих свойств. Моррис приводит пример близкой дружбы между некоторыми жителями Малави и домашними животными, такими как кошки и собаки, а также пример сильной эмпатии между людьми и животными, на которых они охотятся. Такой подход отражает убежденность малавийцев в том, что они делят мир с животными и зачастую с ними конкурируют.
Влияние технического прогресса на определение родства
В прошлом родство считалось чем-то предписанным, то есть полученным при рождении и неизменным или, например, сформированным культурными практиками. Раньше антропологи строили свои утверждения на том факте, что родственные отношения основаны на биологических или социальных отношениях. Впрочем, такие утверждения стали менее актуальными по мере того, как технический прогресс и прорывы в исследовании фертильности открыли новые репродуктивные возможности и создали целый ряд новых контекстов, в которых формируются идеи о родстве. Эти новые репродуктивные технологии также вызвали общественный резонанс и в отдельных случаях даже спровоцировали прямой конфликт государства с семьями по вопросам использования таких технологий.
В 70-е и 80-е года XX века исследование родства стало менее популярной темой в антропологии, но интерес возродился, когда такие техники, как искусственное оплодотворение, экстракорпоральное оплодотворение (ЭКО) и суррогатное материнство подняли новые вопросы как о роли материнства и отцовства, так и о связи между родителями и их детьми. В некоторых случаях наблюдался конфликт между законодательством, этическими принципами использования технологий и индивидуальными правами. Тем не менее Сьюзен Маккиннон и Фенелла Кэннелл (2013) утверждают, что несмотря на увеличивающуюся роль государства в использовании репродуктивных технологий, родственные структуры сами выбирают, какие технологические изменения стоит принять, а какие отвергнуть. К примеру, когда вспомогательные репродуктивные технологии, предлагающие парам
