Обеспечение мужчиной своей семьи — это один из самых важных показателей маскулинности на Филиппинах, и упоминание о нем часто встречалось в рассказах мужчин о решении продать почку. По подсчетам, примерно 3000 из 100 000 жителей Бейско продали почку, и большинство среди них — мужчины. Все мужчины рассказывали в своих интервью об экономических соображениях как о главном мотиве для продажи почки. Тем не менее более глубокое исследование показало, что экономическое давление, которое влияло на их решения, тоже тесно связано с семейными обстоятельствами и предполагаемыми обязанностями этих мужчин.

Итак, финансовая поддержка семьи была главным основанием для продажи почки. Судя по рассказам мужчин, именно вероятность того, что их детям или женам придется работать, больше всего затрагивает и ставит под сомнение их роль как кормильцев. Действительно, во многих случаях тот факт, что членам семьи приходилось работать из-за нужды, оказывался решающим фактором, побуждающим мужчин искать брокеров для продажи почки. В такой ситуации мы явно видим переплетение давящей системы и свободы действий индивида.

Именно система изначально поставила этих мужчин в положение, в котором продажа почки в принципе считалась допустимым вариантом. Впрочем, они могли принять любое другое отчаянное решение; следовательно, выбор в пользу продажи почки был выражением свободы действий, хоть и ограниченной. Однако самым интересным проявлением свободы действий является не тот момент, когда они решили продать почку, а то, как они представили себя и свой выбор перед другими. Эти мужчины подают свои действия как смелость, как результат не только экономического отчаяния, но и героизма. Они выбирают показать себя отважными продавцами органов, которые сделали бы все, приняли бы любое решение для благополучия своей семьи.

Остановитесь и подумайте

Как социально маргинальные мужчины пытаются оспаривать дискуссии о позиции жертвы и одновременно отстаивать собственную критику своего положения на рынке органов через локальное восприятие маскулинности?

Глобализация: тело

Торговля человеческими органами

В результате стимулирования потребительского интереса, СМИ, индустрии туризма и глобальной миграции люди в большинстве сообществ поменяли свои взгля-

ды на тело. Телесная уязвимость очевидна в контексте глобализации, особенно с учетом роста торговли органами, в которой тело человека воспринимается исключительно как товар. Как правило, именно самые бедные и социально незащищенные люди на Глобальном Юге продают свои органы и ткани богатым людям из стран первого мира. В Соединенном Королевстве десятки тысяч людей записаны в лист ожидания на трансплантацию органов. Снабжение органами основано на добровольной системе, при которой люди сами решают стать донорами. Здесь спрос больше, чем предложение, в связи с чем многим людям не удается получить необходимый для выживания орган. Как следствие, стал набирать популярность трансплантационный туризм, при котором покупатели из Соединенного Королевства, США и Европы путешествуют в развивающиеся страны в поиске доступных по цене почек и других частей тела.

Виртуальные тела

Кибер-культура и новые медиа-технологии расширили рамки того, как тело выглядит и функционирует на границе между реальным и виртуальным, пока человек и машина все больше пересекаются и сливаются воедино (этот вопрос исследуется более подробно в главе 11). Поскольку интернет стал общедоступной публичной сферой социального взаимодействия, нетворкинга и досуга, определение тела в киберпространстве стало еще более расплывчатым. Взаимодействие в виртуальном мире не предполагает физического присутствия. С помощью опосредованного образа себя люди общаются и создают версии собственных тел в кибер-пространстве. Виртуальные миры, такие как видео-игра Second Life, освобождают тело от физических ограничений, поскольку оно может быть создано с нуля как аватар или любое другое изображение пользователя. В реальной жизни люди сталкиваются с такими характеристиками, как пол, раса, этническая принадлежность и возраст, а в виртуальном мире аватары выходят за рамки переменных биологического и социального статуса. Мировая капиталистическая экономика также поспособствовала развитию женского сексуального рабства, сексуального туризма и торговли женщинами и детьми, особенно из плохо развитых стран. Эксплуатируемые люди иллюстрируют то, как представление о теле формируется посредством технологических, политических, экономических и культурных традиций в современном глобальном мире.

Женское обрезание в Гане (Saida Hodžic)

В моей книге The Twilight of Cutting (2016) я приглашаю вас в мир женщин и мужчин в Гане, которые были вовлечены в кампании против обрезания и затронуты ими. Речь идет об обрезанных женщинах, целителях, которые ухаживали за их ранами, людях, совершающих обрезания, сотрудниках неправительственных организаций (НПО), выступавших против обрезания, медсестрах, которых научили ухаживать за обрезанными женщинами и их детьми, медиках-волонтерах, которые спасали девочек от потери крови, вождях, запретивших обрезание, правительственных чиновниках, отправлявших «обрезателей» в тюрьму, юристах, которые вызволяли их из тюрьмы, и других. Транснациональным коллаборационистам из Ганы и их покровителям, бывшим колониальным администраторам (британцам) и миссионерам (французам), исследователям и активистам из Глобального Севера намеренно отведена второстепенная роль в книге: я признаю их продолжительную власть, но отказываюсь ее преувеличивать.

Книга The Twilight бросает вызов переплетениям расизма и евроцентризма, которые обосновывают политику и проекты, рассматривающие обрезанных девочек и женщин как возможных преступниц и в целом как поводы для беспокойства, а не как людей со свободой действий в собственной жизни, политической субъектностью и правом на поддержку и заботу. Все, что мы знаем и чувствуем относительно женского обрезания, продиктовано расизмом и евроцентризмом. СМИ, правительственные органы, неправительственные организации и активисты неверно интерпретируют обрезание как сугубо физически травмирующую практику, не учитывая значения и ценности, которые в это явление вкладывают обрезанные женщины и девочки. Не только само обрезание, но и целые культуры, исторически практиковавшие обрезание, ошибочно считаются варварскими, грубо патриархальными, жестокими (карательными) и неизменными. Подобные неправильные толкования обесценивают целые народы и, в свою очередь, узаконивают отрицание их человечности, достоинства, равной ценности и заботы. Когда люди, традиционно практиковавшие женское обрезание, оказываются в центре внимания, к ним относятся, как к потенциальным преступникам, и устанавливают за ними наблюдение. Это значит, что за ними внимательно следят и присматривают, но правительство о них при этом не заботится. К ним относятся с подозрением и недоверием: когда они говорят, что прекратили делать обрезания или что они не хотят подвергать обрезанию своих детей, их слова никто не слышит и не воспринимает всерьез. Считается, что они не хотят менять свои обычаи и планируют поддерживать свои традиции.

The Twilight of Cutting показывает, что африканские женщины и мужчины, выступающие против обрезания —