Примерно десять лет я танцевал, преподавал, выступал, исследовал, проводил интервью, наблюдал и участвовал в социальных танцах в Белфасте (Северная Ирландия) и в Сакраменто (Калифорния). Эти города очень разные: Белфаст

разделен и травмирован в результате конфликта в Северной Ирландии — этнонационального противостояния, длившегося три последних десятилетия XX века. Сакраменто, в свою очередь, — это столица штата, „андрогинное урбанистическое пространство“, как его описал один из респондентов. Сальса как танец в выбранных городах выглядела очень похоже, а ритмы, биты и звуки были одинаковыми. Тем не менее значение для танцоров было совершенно разное. В случае с Белфастом танец был занятием, объединявшим два сообщества — то есть видом досуга, при котором протестанты и католики могли собраться вместе. Сальса была также способом отвлечься от Северной Ирландии как таковой, погрузиться ночью в мир чего-то экзотического и просто другого. В Сакраменто танец — это тоже социальное занятие, но больше в контексте латиноамериканской миграции. Казалось бы, в танце используются те же самые движения под ту же музыку, но с другими значениями и чувствами. Танцоры говорят по-испански, иногда подпевая песням. Многие из них в танце ощущают ностальгию, вспоминая танцевальные вечеринки у себя на родине, под звуки которых они росли. Следовательно, сальса в Сакраменто может быть их эмоциональным путешествием в молодость, выражением идентичности и солидарности. Часто можно услышать фразу „это у них в крови“, описывающую естественную или предполагаемую генетическую предрасположенность латино-американцев двигаться определенным образом. По моему мнению, антропологический подход к танцу в качестве участника-наблюдателя более интерпретативный, чем классическое включенное наблюдение. Для этого исследования крайне необходимо непосредственное участие — танец нужно чувствовать, а не просто видеть. Я вижу здесь запутанную „глокализацию“ в действии — локальное восприятие и приспособление к глобальным силам, в данном случае — превращение системы движений в массовый товар по всему миру. Моя коллега, антрополог Джоанна Мене (2020), описала сальсу как „эсперанто тела“ — международный язык тела, помогающий нам общаться с другими танцорами сальсы во время путешествий по миру. В современном мире размытых границ обращение к телу ради контакта и связи друг с другом очень приветствуется. Я считаю, что мне важно оставаться на танцполе, поскольку в моем втором танцевальном десятилетии я переключился на аргентинское танго, на сложности и благотворную природу его объятий.»

Гость

(реж. Кира де Хеммер Джеппесен, 2012)

На основе личной истории суррогатной матери из Дании, вынашивающей первого ребенка, в фильме The Guest исследуются вопросы материнской любви, современных семей, родственности, а также желаемого контроля над телом и разумом. Фильм описывает процесс беременности для взрослой суррогатной матери и ее партнерши. С помощью интимных интервью создатели фильма получили редкую возможность погрузиться в табуированный и закрытый мир суррогатного материнства в Скандинавии. В обществе, где суррогатность с точки зрения закона является серой зоной, окруженной стигматизацией, суррогатная мать и ее семья справляются с доминирующими социальными нормами и возможным осуждением со стороны внешнего мира. Суррогатная мать делится мотивационными и этическими рассуждениями, а также мыслями о материнстве, семейных заботах, подарках, правах ЛГБТ и вспомогательных репродуктивных технологиях.

Это мое лицо

(реж. Анхелика Кабесас Пино, 2018)

В Чили люди с ВИЧ боятся стигматизации, зачастую скрывают свое состояние и молчат о том, через что проходят. This Is My Face — это документальный фильм, который показывает, что происходит, когда несколько мужчин, живущих с ВИЧ, искренне рассказывают о болезни, изменившей траекторию их жизни. В ходе фильма демонстрируются фотопортреты, показывающие их (часто болезненные) воспоминания и чувства. Это процесс, помогающий им побороть годы молчания, стыда и представления в неправильном свете. Это урок силы совместного рассказывания историй.

Маскулинность под ножом: филиппинские мужчины, незаконная торговля и черный рынок органов (Yea, 2015)

Салли Йеа исследует значение коммерческого донорства почек среди мужчин-доноров из трущоб Бейско в Маниле. Этот район Манилы стал печально известен как «горячая точка» торговли органами на глобальном рынке дешевых почек. Тем не менее Йеа считает, что эта формулировка скрывает, «как трансплантация становится средством для реализации социальных процессов и отношений».

Йеа поняла, что почти во всех зарегистрированных случаях продавцами почек были мужчины. Следовательно, возникают интересные вопросы о том, как малоимущие мужчины соответствуют представлениям о маскулинности на Филиппинах посредством товаризации тела, связанной с коммерческим донорством почек. Йеа пришла к выводу о том, что исследователи иногда могут упускать сложную связь между продажей органов и толкованием и реализацией маскулинности у экономически и социально маргинальных мужчин, если акцент делается лишь на том, что мужчины подвергаются эксплуатации. Йеа обратила внимание на то, как мужчины обходили и критиковали обсуждения об эксплуатации, при которых они оказывались в позиции жертвы незаконной торговли. Такой подход не учитывает свободу действий жертв, изображая их бессильными, обманутыми и невиновными людьми, не способными управлять сложившейся ситуацией или преодолевать ее.

Продажа почек на Филиппинах организована множеством способов, однако самым распространенным является вариант, при котором люди либо ищут «брокеров почек», либо уже имеют опыт общения с такими брокерами в своем районе. Брокер взимает плату за помощь в продаже почки и после совершения оплаты связывает продавца с доктором, который готов совершить трансплантацию. Доктор, в свою очередь, связывается с потенциальными пациентами с почечной недостаточностью за границей.

Безусловно, обстоятельства, при которых совершаются такие сделки, бывают разными — к примеру, некоторые мужчины ищут брокеров сами, а других должен убеждать специальный вербовщик. Но очевидно, что мужчины, продающие почки на рынке органов в Маниле — в определенной степени жертвы торговли людьми. Их уязвимость как кормильцев для своих несостоятельных семей — это ключевой стимул для продажи почки; следовательно, они несомненно эксплуатируются в процессе. Именно статус бедных и плохо образованных жителей трущоб приводит к такой уязвимости и последующей эксплуатации на рынке почек. Тем не менее подобные обсуждения незаконной торговли мало говорят нам о мотивах продавцов почек и последствиях, а также о влиянии всего этого на их чувство маскулинности. Таким образом, нам нужно смотреть не только на повторяющиеся эксплуатационные сделки, но и на рассказы самих продавцов почек.

Дискуссии о том, как люди ведут себя в ситуациях неравенства, зачастую относятся лишь к женщинам. Именно поэтому важно изучить, как эксплуатация, неравенство и маскулинность переплетаются в историях многих мужчин. Несмотря на свой социально-экономический статус, мужчины — продавцы