Подобает ли должнику проявлять подобное отношение к сыновьям и внукам своего господина – беззастенчиво грабить, лишать свободы, принуждать к монашеству или самоубийству? Ответьте сами на этот вопрос, а если у вас возникнут затруднения, начинайте читать эту книгу заново.

Добро порождает добро, а зло тянет за собой другое зло – таков порядок вещей, который никто не в силах изменить. Возмездие за неблаговидные поступки Тоётоми Хидэёси пало на его преемника, которого звали Хидэёри. Традиционно принято считать Хидэёри родным сыном Хидэёси, но есть мнение, что он мог быть и приемным сыном. На момент смерти отца Хидэёри было пять лет. Каждый человек судит о других по себе, и Тоётоми Хидэёси не был исключением из этого правила. Оставляя вместо себя пятилетнего ребенка, тяжелобольной Хидэёси попытался подстраховаться, учредив регентский совет из пятерых человек. Уловка не сработала – власть прибрал к рукам Токугава Иэясу. Поначалу он демонстрировал расположение к Хидэёри и даже выдал за него свою внучку Сен-химэ, но в середине 1615 года сокрушил дом Тоётоми, а Хидэёри, оказавшемуся в безвыходном положении, пришлось сделать сэппуку.

О долге сказано достаточно, пора переходить к делам.

Тоётоми Хидэёси, он же – Киносита Токитиро, родился в семье крестьянина по имени Яэмон из деревни Накамура в провинции Овари. Происхождение Хидэёси было общеизвестно, и все попытки его подправить выглядели бы смешными, тем не менее впоследствии Яэмона из простых крестьян произвели в асигару[120], пеших воинов, набираемых из крестьян.

Ода Нобунага стал вторым господином Хидэёси. Первым был самурай по имени Мацусита Наганори, по отношению к которому Хидэёси впоследствии поступил достойно, пожаловав ему богатые земельные владения.

Согласно преданию, Хидэёси удалось обратить на себя внимание Нобунаги быстрой починкой обвалившихся укреплений в его замке – довольно сложная работа была завершена за три дня, но при этом выполнена хорошо, без небрежения. Впечатленный Нобунага начал возвышать Хидэёси… В 1576 году Хидэёси, назначенный в помощники военачальнику Сибате Кацуиэ, совершил крупную оплошность, которая могла бы стоить ему жизни. Поспорив с Сибатой по поводу предстоящих действий, Хидэёси самовольно покинул ставку, по сути – дезертировал. Сибата поступил так, как считал нужным, – атаковал противника в лоб и потерпел сокрушительное поражение. То, что Хидэёси был прав, когда возражал против лобовой атаки, значения не имело. Во-первых, ему следовало настоять на своем, а во-вторых, самурай не вправе самовольничать, особенно на войне. Если бы Ода Нобунага приказал Хидэёси совершить сэппуку, то был бы прав, но Нобунага ограничился словесным внушением. По японским правилам выходило, что милостивый господин подарил своему нерадивому слуге жизнь и этот дар увеличивал долг Хидэёси перед Нобунагой. Это так, к слову.

Хидэёси смог загладить свою вину (но не вернуть долг господину!) успешными действиями против могущественного дома Мори, война с которым длилась до гибели Нобунаги. О том, что Хидэёси удалось стать единовластным преемником Нобунаги, уже было сказано выше. Но у него имелся сильный соперник – Токугава Иэясу, которого Хидэёси смог одолеть в середине 1584 года. Правда, на верность Хидэёси Иэясу присягнул только в 1586 году, после того как Хидэёси выдал за него свою сестру Асахи, и присяга эта была вынужденно-неискренней.

1586 год стал годом торжества Хидэёси, который получил от сто шестого императора Огимати должность дайдзё-дайдзина вместе с аристократической фамилией Тоётоми. За год до этого Хидэёси стал императорским регентом-кампаку, так что теперь он занимал две важнейшие государственные должности. Дело было за малым – основать сёгунат Тоётоми, но тут мчащийся конь удачи споткнулся о камень. Ода Нобунага мог сделать Хидэёси самураем и поставить его командовать войсками. Император мог сделать Хидэёси дайдзё-дайдзином. Но никто не мог заставить настоящих самураев, гордящихся своим самурайским происхождением, подчиняться крестьянину, будь он хоть трижды дайдзё-дайдзином и зятем главы влиятельного самурайского рода Токугава.

«Никакая краска не способна превратить петуха в феникса», – говорят японцы. Никакая должность не может заменить благородного происхождения. Брак с благородной женщиной в этом случае тоже не поможет, таковы уж японские представления. Иначе и быть не может, ведь в стране, где императорский дом ведет свое происхождение от богини, к корням относятся предельно серьезно. Выходом могло стать только усыновление, поскольку, согласно конфуцианской традиции и японским обычаям, между родными и приемными детьми нет никакой разницы. Хидэёси обратился с просьбой к Ёсиаки, последнему сёгуну из дома Асикага, с просьбой об усыновлении, но не получил согласия. И это при том, что Ёсиаки находился во власти Хидэёси и полностью зависел от него! Но усыновление – дело сугубо добровольное, и принуждать к нему нельзя. Пришлось Хидэёси удовольствоваться статусом главного императорского министра в надежде сделать должности дайдзё-дайдзина и кампаку наследственными в своем роду. Однако положение сёгуна было выгоднее, поскольку дайдзё-дайдзин управлял страной через императорское правительство, а у сёгуна было свое правительство – бакуфу.

Объединение Японии было завершено к 1590 году. Решив одну проблему, Хидэёси получил другую – самураев, которым не с кем стало воевать. Кроме того, амбиции толкали его к новым свершениям, и Хидэёси замыслил поистине великое дело – «подергать за бороду» минского императора Ваньли (у которого на деле никакой бороды не было, поскольку к тому времени бороды вышли в Китае из моды). Хидэёси надеялся на помощь корейцев в борьбе с китайцами, но чосонский ван Сонджо отказался участвовать в войне с отцом-императором. Более того – Сонджо не соглашался пропустить через свою территорию японские войска. Подобная несговорчивость требовала наказания, и в мае 1592 года стосорокатысячная японская армия высадилась на Корейском полуострове и очень скоро захватила всю его южную часть вместе со столичным Хансоном[121] и Пхеньяном.

Казалось, что вот-вот, и Чосон станет заморским владением микадо, но японцам не удалось развить успех. Некоторые историки упрекают японских военачальников в нерешительности и рассуждают о том, что самураи, привыкшие к мелким стычкам, не смогли проявить себя в масштабной войне. Но это не так. Решительность и настойчивость в достижении поставленных целей являются неотъемлемыми качествами японской нации. Добавьте к этому долг, который стоит выше жизни, и вы поймете, что с решительностью и боевым духом у японцев все было в порядке. И со стратегическими расчетами тоже, поскольку десятилетия междоусобных войн, пусть и относительно небольшого масштаба, приучили японских военачальников полагаться не только на силу, но и на ум с хитростью (несмотря на то что великий Ода Нобунага делал ставку лишь на численное превосходство). Но на Корейском полуострове стихийно развернулась партизанская