Публичные здания благодаря обязательному присутствию в них статуй божеств или императоров всегда сохраняли связь с религиозными обрядами. К IV в. залы императорских аудиенций превратились в святилища Божественного Величия государя, куда собирались для поклонения. Такова неплохо сохранившаяся базилика в Трире. Поэтому из всех видов базилик именно тип зала для аудиенций приобрел особое распространение[103]. Обычно он представлял собой хорошо освещенный и богато украшенный неф, завершавшийся полукруглой апсидой. Христианская базилика восприняла трехнефную структуру, прекрасно подходившую для создания у прихожанина молитвенного настроения, апсида предоставляла место для алтаря, балочное перекрытие способствовало, в отличие от гулкого свода, хорошей акустике для проповеди и пения. Все это заметил еще Альберти, первый великий теоретик архитектуры, в середине XV в.[104] Входя в храм, верующий IV–V вв. уже самим ритмом колонн и окон приглашался к движению в сторону хора — богослужебного пространства перед апсидой, смысловым центром которого был алтарь. Символически такое вытянутое пространство можно было истолковывать как соединение мира земного — нефа — с миром небесным — хором.

Воздвигнутый на собственных землях Константина храм в честь Спасителя (313–319 гг., будущий Сан Джованни ин Латерано) стал классическим воплощением базилики: она сохранила общую структуру того времени, но сильно реконструирована Борромини в XVII в. Этот своеобразный тронный зал Царя Небесного получил особое положение как дар Константина, еще не крестившегося, покровительствуемой им Церкви. Но не нужно думать, что базилики просто взяли форму тронного зала и вместо земного владыки предназначили его Царю Небесному. На протяжении всего Средневековья и до наших дней базиликами называли и называют церкви особого достоинства. На деле же архитектурный их тип, как прямоугольный, так и круглый, вырабатывался на экспериментах с монументальным зодчеством греков и римлян, от портиков, терм и языческих храмов до новехонькой тогда базилики Максенция и парадных приемных залов[105]. По роскоши убранства Латеранский храм соперничал с величественными общественными зданиями столицы — будучи кафедрой римского епископа, именно он, не базилика Святого Петра, по сей день является матерью всех католических церквей. Но в IV в. роскоши постройки противоречило расположение: на отшибе, на частных землях, вдали от «болевых точек», от древнего померия, священного центра еще преданной язычеству столицы.

Первые базилики формально были частным делом императора, шедшего к христианству, но принявшего его, как известно, только незадолго до смерти (337), к тому же, скорее всего, в арианской форме. Однако частное дело императора вряд ли воспринималось так же «частно», как дело любого его подданного. Начало было положено, причем не только в старом Риме, но и в новом, Константинополе, и в получившем новую жизнь Иерусалиме, в Вифлееме и Назарете. Зародилась сакральная топография будущей христианской ойкумены. И это начало, соединив религию с государством, не могло не отразиться на искусстве, а через него — на мировоззрении людей.

Рис. 17. Базилика Святой Сабины на Авентине. Рим. 422–440 гг. Фото О. С. Воскобойникова

Базилика Святой Сабины на Авентине, построенная при Целестине I и Сиксте III (422–440), являет собой один из редких образцов масштабной христианской архитектуры, которому реставраторам под руководством Антонио Муньоса в 1930-х гг. удалось вернуть почти первоначальный облик (рис. 17). Большинство таких церквей претерпело на протяжении веков множество реконструкций, за которыми первоначальный облик угадывается лишь в общих чертах. Чаще всего даже очень почтенную базилику IV–V вв. в Средние века или в Новое время разбирали до основания, а на ее месте, освященном традицией, и на прежних мощах возводили новую, иногда по старому плану, иногда побольше, если складывались для того условия. Возведение с XVI в. базилики Святого Петра в Ватикане — пример наиболее известный. Последствия пожара, разрушившего Сан Паоло фуори ле Мура в 1823 г., запечатленные гравером Россини с точностью, достойной венецианских ведутистов XVIII в., позволяют увидеть внутреннюю механику константиновской архитектуры, прочувствовать ее тектонику, синтез легкости и громадности. Он достигался за счет сохранения античных представлений об ордере и подчеркнутой тонкости стен, стремящихся раствориться в пространстве. Перед нами пространственная архитектура.

Базилика Святой Сабины принадлежит к первому поколению монументальных построек, призванных превратить сердце Рима в демонстрацию христианских ценностей[106]. Рассмотрим ее в самых общих чертах. Неф в 53 метра освещается из 26 огромных окон, разрезающих стену клеристория, то есть ту часть стены, которая снаружи возвышается над кровлей боковых нефов, а изнутри покоится на аркадах, идущих вдоль нефа с запада на восток, к хору. Изящные колонны II в. из проконнесского мрамора зрительно задают ритм шагу. Колонны, арки, окна вместе с общими пропорциями, выстроенными на основании двухфутовой меры в 0,5928 метра (bipedalis), общими усилиями создавали у зрителя ощущение динамического покоя. Изюминкой получившейся у зодчего структуры стало единство стены, элемента тяжелого, и колонны, элемента легкого. Глаз сразу замечает, что стена тонка и даже стремится раствориться — настолько велики окна. Игре света помогало сочетание полихромной орнаментации стены красками и цветным мрамором, элементами дешевыми и дорогими. Оконные проемы, видимо, были выложены светоотражающими тессерами. Хор (schola cantorum) перестраивался в Средние века, но сохранил общую структуру и идею: клир не отделялся от мирян, творившаяся в нем литургия была полностью видима, а пространство храма сохраняло цельность. Центральный неф, где по полу и рангу располагалась община, женщины на юге, мужчины на севере. Боковые нефы, хоть и не мрачны, заметно темнее и, следовательно, менее значимы. Но и такое иерархическое разделение нивелируется общим рисунком пола.

Я сказал о покое: несмотря на внушительный размер, базилика верна классическому ордеру, то есть человеческому масштабу всех горизонтальных и вертикальных членений интерьера. Именно это ордерное мышление римлян делало и делает тот же гигантский Пантеон постройкой глубоко человеческой. То же в Сабине. Деревянный потолок может показаться нам простоватым и даже дешевым на фоне сводов древнеримских построек или зрелого Средневековья. Но и он сохранил свою значимость на века, как минимум благодаря относительной легкости воспроизводства и очевидным достоинствам в распределении световых эффектов. Этот «покой» я назвал «динамическим», не побоявшись оксюморона. Поясню: вытянутое помещение, хотим мы того или нет, приглашает к движению как тебя одного, так и толпу. Помещение, открывавшееся порталом на запад, приглашало верующего идти к алтарю, и тот, оставляя всякое земное попечение, отправлялся к святилищу, постепенно преображаясь и очищаясь.

Этот ритуал перехода от земного к небесному осуществлялся, как известно, регулярно, рутинно, и начинался уже на улице, в атриуме, экзонартексе или