Я успокаиваюсь, когда не остаётся сил на слёзы. Ещё несколько минут сижу, глядя прямо перед собой. Опустошённая и уставшая.

И, только когда желудок дает о себе знать слабым урчанием, вспоминаю, что за весь день практически ничего не ела.

— Поехали домой, моя девочка, — говорю животу. — Маме пора себя и тебя покормить. У нас с тобой теперь новая жизнь.

Только я и моя дочка, больше нам никого не надо. И мой ребёнок будет носить мою фамилию, не хочу, чтобы нас что-то связывало с этой гнилой семейкой.

* * *

Звонок из больницы застает меня дома, когда я снимаю неудобные туфли.

— Вы жена Орлова? — спрашивает строгий мужской голос.

— Как бы да… — С наслаждением расправляю затекшие пальцы. Бедные мои ноженьки, как вы отекли.

— Не понял. Жена или нет?

— Жена, жена… — шлёпаю на кухню.

— Операция прошла успешно, состояние вашего мужа удовлетворительное. Он пришёл в себя.

— Отлично, передайте ему мой горячий привет. — Стою с палкой молочной колбасы и раздумываю, сделать бутерброд или не заморачиваться.

— Эмм… — собеседник явно в недоумении. — Орлову нужны вещи — полотенце, белье, посуда. Сейчас уже поздно, посещения запрещены, но вы можете передать через администратора.

— Если завтра днём буду неподалёку, то завезу. Спасибо.

Наконец-то вгрызаюсь в колбасу, как голодная волчица. Откусываю прямо так, от палки, и урчу от удовольствия. Весь день на ногах, без крошки во рту для немного беременной женщины — непростое испытание.

— Вам нужно подойти к лечащему врачу, есть нюансы… — пищит голос в трубке.

Но я не слушаю и нажимаю отбой.

Сейчас я сниму дурацкое платье из коллекции Prenatal, более подходящее для потасканной эскортницы, чем для беременной фиалки.

Затем залезу в ванную и буду отмокать в душистой пене сколько захочу. Хоть до утра!

А потом поставлю на почти бывшую свекровь новый рингтон. Трек Инстасамки «За деньги — да». Больше я не буду вздрагивать от её звонков, а буду пританцовывать и улыбаться.

Кстати, надо подумать… Какая мелодия подойдёт почти бывшему мужу?

9. Жена Орлова

В прозрачном пакете трусы-стринги со слоником, которые я дарила Глебу на День всех влюбленных. Еще полотенце с петушками, металлическая кружка и памперс для взрослых.

Один памперс, хватит с него…

Склоняюсь над стойкой дежурной:

— Здравствуйте, Орлову нужно вещи передать, — брякаю пакет перед ней.

Женщина испуганно таращится на игриво просвечивающего слоника. У них явно состоялся выразительный зрительный контакт.

— Это его любимые, даже не знаю, как он без них… — поясняю на всякий случай.

— Простите. А вы кто?

— Я? — возмущённо округляю глаза. — Жена! Кто ещё может бельё передать? Или были желающие? — Подозрительно щурюсь.

— Не… Не было… — блеет дежурная. — Подождите. Может, спросить, вдруг к нему пустят?

— К сожалению, спешу. Не надо, — ласково улыбаюсь. — До свидания!

Оставляю пакет и несусь к выходу.

— Жена Орлова, подождите… Жена Орлова! — Визгливо несется мне вслед. Но я не оборачиваюсь. Хватит с меня!

Всё, формальности соблюдены… Не хочу здесь оставаться ни минуты.

Дома, я мысленно положила свое сердце в сейф, и застегнула молнию на бронированной грудной клетке. Но здесь, в опасной близости от почти бывшего мужа, чувствую, как изнутри вновь прорастают черные пятна ненависти.

Единственное, что меня должно волновать сейчас — я сама! Поэтому скорее прочь отсюда.

Чуть не сбиваю молодого врача, который идет по коридору. Услышав крики дежурной, он вежливо трогает меня за локоть.

— Подождите, вы жена Орлова?

— Предположим…

— Я звонил вам вчера. Меня зовут Илья Сергеевич, я — лечащий врач вашего мужа.

При слове «муж» я брезгливо морщу носик.

— И что?

— Я думаю, нам стоит обсудить состояние вашего супруга. Пройдемте в кабинет.

Не дожидаясь моего согласия, он подхватывает меня под локоть и уверено тащит вперед.

Моё горло раздирают осколки злых слов, я хочу выкрутиться из захвата, топать ногами и кричать о том, что у Орлова есть мать, пусть разговаривает с ней.

Но мне неудобно устраивать эмоциональное шоу перед человеком, чей уставший вид явно говорит о том, что сегодня он ещё не ложился. Надеюсь, среди тех, кого он спасал были не только законченные негодяи? И я послушно топаю следом.

— Садитесь, Виктория, — врач указывает мне на стул, и сам тяжело опускается в рабочее кресло.

— Откуда вы знаете моё имя?

— Он зовёт вас. Постоянно… — Илья Сергеевич снимает очки и потирает переносицу. — Сейчас ваш муж пришёл в сознание и каждые пять минут спрашивает у медсестры, не приходили ли вы. Мне сейчас на обход, зайду к нему, обрадую…

По спине ползет липкий холодок, когда я представляю, как медсестра, пряча улыбку, передаёт ему мой пакет.

Врач вновь водружает очки на нос и с любопытством смотрит на меня.

— Он выжил только потому, что хотел вас видеть. Это первое, о чём я хотел вам сказать…

В голове вспыхивают обрывки видений из прошлого. Наша квартира, бледное лицо Глеба, вдавленное в подушку, и его тихий голос. Он просит, чтобы я не убирала руку с его разгоряченного лба, а я с ужасом смотрю на градусник и хочу вызвать скорую. Но Глеб шутит, что его спасут только мои эклеры. И я замешиваю тесто в кастрюльке, сидя на краешке его дивана. Потому что он не отпускает меня и утверждает, что без меня погибнет…

Крепко жмурюсь, чтобы прогнать тёплые воспоминания. Это все было ложью!

Встаю со стула, прижав сумочку к груди, как щит. Хочу отгородиться от всего, что напоминает мне о прошлом. От всего, что причиняет боль.

— Вы можете обсудить состояние пациента с его матерью. А Орлову передайте, пусть смотрит на соседку по реанимационной палате. Думаю, им есть что обсудить. Технику безопасного вождения, например…

— Вы про Агамову? — Вопрос звучит так, будто вчера мой муж катался с группой поддержки футбольного клуба и мне сейчас нужно назвать одну из сорока чирлидерш.

— Конечно, про кого еще?

Илья Сергеевич складывает руки в замок и жуёт губами.

Тусклым голосом сообщает:

— Дарья Агамова погибла.

10. Пусть только попробует!

— Дарьи Агамовой больше нет.

Хватаюсь за горло, чтобы не охнуть от неожиданности.

Где-то на подкорке свербит подленькое «так ей и надо!». Но усилием воли прикусываю язык, чтобы не ляпнуть язвительную гадость, за которую потом будет стыдно.

Врач, пряча взгляд, продолжает:

— Родственников, к сожалению, так и не смогли найти. Если у мужа что-нибудь узнаете, сообщите, пожалуйста.

— Спросите у него сами, — мои слова падают, как тяжёлые камни. — Мне не о чем с ним говорить.

Врач вздыхает:

— Орлов ни с