– Но что случилось? Вы же так давно встречались… – В голове не укладывается. – Почему вдруг разбежались?

– Потому что так будет лучше, – железным тоном, не принимающим возражений, произносит она.

Рита в этот момент пугает меня, потому что слишком серьезна. Потому что чаще всего мои младшие сумасшедшие сестры ведут себя глупо и наивно.

– Рит.

– У меня болит голова, пойду к себе.

– Может, поешь? – кричу вслед, потому что вид у нее болезненный.

– Меня тошнит, не буду, – бросает безразлично, прежде чем громко хлопнуть дверью.

Ладно, нужно будет постараться разобраться с ними позже, а сейчас на повестке дня опасный альянс моего папы и Романова. Поэтому я бегу за теплой одеждой и в первую очередь за легинсами с начесом. Потом запираюсь в ванной, чтобы быстро переодеться. На макияж времени нет, и ладно уже: на субботнике все равно засмеют, если заметят, а Данил видел меня такой сегодня утром. Почти готовая, собирая волосы в косичку сзади, спешу в родительскую спальню, откуда доносятся голоса. Папа уже вырядил Данила в свои залатанные треники и излагает план действий на сегодня, который звучит так масштабно, что даже пугает. Он делает это точно специально, чтобы проверить и посмотреть, сбежит Романов или нет. И мне очень страшно, но Данил, вроде бы внимательно слушая папу, улыбается мне, как будто и нет здесь никого, кроме нас. И я чувствую эту связь. Невидимую нить, протянувшуюся от него ко мне. Которая нас соединяет. И по которой он без конца посылает сигналы: все будет хорошо, все будет хорошо. И когда мы стали говорить с Данилом без слов?

Что ж, пусть я и хотела в отсутствие мамы технично слиться с уборки, чтобы позаниматься, ради Данила пожертвую временем. Все равно свободна: в преддверии окончания семестра пар у нас нет, бо́льшая часть зачетов сдана, в кафе у меня сегодня выходной, так что сама судьба распорядилась провести эту субботу… на субботнике. Пусть это, пожалуй, и довольно глупая затея – проводить субботник, когда на термометре не выше нуля, но папа и его друзья были неумолимы, заявив, что сейчас самое время спасать дома, в которых мы живем. Когда нам помогает сам Бог, – иначе они не могут объяснить, почему вдруг был инициирован капитальный ремонт, которого мы безуспешно ждали столько лет.

Намотав в три слоя шарф вокруг шеи, натянув шапку на уши, перчатки до локтей и закутавшись в старый мамин пуховик едва ли не до пят, крашу с девочками давным-давно облупившийся забор по периметру двора. Еще одна не лучшая идея, потому что, судя по этикетке на банке с краской, лучше пользоваться ею при плюсовой температуре. Но меня все дружно уверили, что в инструкциях пишут ерунду, мол, у бабы Вали на даче с прошлой зимы ничего не потрескалось и не слезло. Я решаю не спорить, правда, процесс идет медленно. Потому что я украдкой то и дело наблюдаю за Данилом, который в старой папиной дутой куртке с молчаливой покорностью и без каких-либо возражений, накинув капюшон на голову, таскает тяжести, чтобы разобрать завалы никому не нужного барахла: его много лет складировали в сарае.

– Жаль, сейчас не лето, – мечтательно вздыхает Вета с сухой малярной кистью в руке.

– Почему? Хорошая же погода.

Что ей не нравится? Даже снег выпал. И все еще не стекает бурным грязным потоком в ямы, которых во дворе много, а вполне себе невинно лежит то тут, то там небольшими сугробами. Чувствуется приближение Нового года, в голове фоном звучит мелодия из рекламы кока-колы: «Праздник к нам приходит, праздник к нам приходит». Не хочу думать о том, как буду его встречать, потому что из года в год ничего не меняется. Папа, как всегда, возьмет дополнительные смены, чтобы подзаработать, а мы с мамой, Ветой и Ритой поедем к бабушке в деревню, где перессоримся еще до полуночи. В прошлом году я не сумела нормально загадать желание: Вета завизжала, что-то предъявляя Рите, и я уронила только наполовину сгоревшую бумажку в бокал с детским шампанским (у бабули дедушка слишком любил выпить, так и замерз одним зимним днем где-то на пути от рюмочной до дома, поэтому алкоголь на семейных праздниках под строгим запретом). Желание, кстати, так и сбылось – лишь наполовину. И как не верить после этого в магию? Я писала, что хочу поступить на бюджет, первая часть – до слов про бюджет – сгорела и сбылась, а вторая… Вот и учусь на платном.

– Было бы лето, может, Даня снова бы скинул майку, а мы бы порцию эстетического удовольствия получили.

Вета бесит. Я угрожающе машу кисточкой с синей краской у нее перед лицом, чтобы перестала пялиться на Романова. Она наконец шевелится и отпрыгивает от меня, возмущенно ругаясь:

– Не жадничай, он же отпадный. Не качок, не худой. Все как надо…

– Но ты только недавно говорила, что тебе нравится, как раскачался Паша, вот иди и смотри на него. Или ты собралась и у меня парня увести?

Только договорив, кусаю язык и быстро оборачиваюсь проверить, не слышал ли Данил, как я его назвала, но, к счастью, он по-прежнему от меня далеко.

– Ой, не начинай хотя бы ты, – возмущается Вета, наигранно закатывая глаза. – У них с Ритой не отношения были, а детский сад. Они даже не спали!

– Не тебе их судить.

– И не тебе учить меня жизни. Тоже мне эксперт! Такой парень рядом, а ты… – Она хватается за голову, часто моргает и копирует, по всей видимости, меня: – Он мой партнер. Мы просто полежали тут рядом. Он мне не нужен!

– Стерва.

– Да я как лучше хочу! – повышает голос, и я шиплю на нее. – Хватай его, пока не увели. Глянь, как на него все девчонки смотрят. Вон и тетя Лариса пускает слюни. – Это та самая бухгалтер с прической как у Савельева.

Хочу ответить ей. Хоть что-то. Я же старше, опытнее и точно умнее Веты. Должна, но… молча отворачиваюсь, игнорируя ее недовольное бормотание. Мне нечего сказать, потому что она права. Даже Рита, которая никогда не убирает во дворе с остальными, периодически выбегает с термосом из дома и торчит по большей части возле Рафа. Все следят за ним. В первую очередь потому, что он чужак. Здесь все чуть ли не