– Черт!

Перекатываюсь на другой бок с такой скоростью, что чуть было не сваливаюсь на пол, потому что диван чертовски узкий для нас двоих, но лежащий рядом со мной Данил с обнаженным торсом успевает схватить меня и притянуть обратно за талию. Рывком – и я снова врезаюсь в его твердую грудь, на которой, по всей видимости, спала.

– Доброе утро, – чуть хриплым со сна голосом произносит он, и я молю всех богов, чтобы не увидел мурашки на моих руках.

В голове сбой программы. Я судорожно соображаю, как мы тут оказались практически друг на друге, и… Ну да, вчера Романов, несомненно, очаровал моих сестер, которым я бросила его на растерзание: мне нужно было немного поработать над декоративками, чтобы не выбиться из графика подготовки к просмотрам на следующей неделе. В его пользу сильно сработало родство с Лизой, в которую девочки были практически влюблены. Позднее я намеренно долго разговаривала с самой Лизой, чтобы избежать неловкого молчания в компании Рафа, пока того окучивал Дукалис. Она, кстати, сказала, что Тим позвал ее на бал. Из-за родителей, но Лиза все равно рада, потому что очень хотела пойти. Я не сумела разделить ее восторга по поводу их фиктивных отношений (знала бы она, как это непросто, может, и не ввязалась бы), но все равно поздравила. А она пожелала мне жарких объятий с ее братом (и как в воду глядела же!).

Мои сестры, кстати, тоже были в ударе. И пока Вета виляла бедрами так, что могла ненароком впечатать в стену, и выгодно, по ее мнению, оттопыривала перед Романовым свой пышный зад, Рита, не отставая, рассказывала жуткие истории о том, что Дукалис вот так же настырно ластился только к нашему соседу с первого этажа, который сразу после этого скоропостижно скончался. Домогательства рыжего кота стали вроде как местной плохой приметой, хотя деду было девяносто семь и помер он от старости и двух пачек выкуренных за день папирос. Но всем же надо языками почесать. А Рита со своей худобой из-за отсутствия аппетита после капельниц и мрачным видом от недосыпа и бессонницы, которые мучают ее в последние дни, признаться, могла быть и правда пугающей. Романов не то чтобы напрягся, но какое-то время безуспешно пытался отогнать от себя Дукалиса. Кот все равно уснул у него в ногах на надувном матрасе. И проткнул его когтями. А пол был холодным.

– Доброе, – наконец шепчу я, восстановив цепочку вчерашних событий, и осмеливаюсь поднять на него взгляд.

Мы лежим так близко друг к другу, что наши носы почти соприкасаются, а губы опаляет жаром на каждом выдохе. Спрятаться негде, мы друг у друга на виду, я в капкане его глаз. Ему стоит только податься вперед, и… Он вроде бы опускает взгляд на мои губы, которые тут же в предвкушении раскрываются, когда…

– Нет, я, конечно, все понимаю, девочка ты большая, но пацану все равно не жить, – доносится голос из ниоткуда.

– Папа! – Я в один прыжок вскакиваю с дивана и вскидываю руки, будто он направил на меня пушку, а я сдаюсь. – Заметь, я одета!

Папа скептически выгибает брови.

– Только не начинай заливать мне, что это не то, что я думаю.

– Но это не то! Рафу… то есть Данилу, было негде ночевать. А у нас… у нас матрас сдулся! Дукалис его испортил! Мы дважды ночью надували и…

– Это так теперь называется?

– Пап! Данил мой… он партнер по конкурсу. – Папу такой статус полуголого парня в моей постели все равно не устраивает, он зол, я таким давно его не видела. Может, сильно устал после смены и я ни при чем? – Мы же не бросаем хороших людей в беде? Так ты всегда говорил?

– Но и не укладываем их к себе в кровать. У твоего… как ты там сказала? Партнера? Тьфу ты! Язык у него есть? Футболки, в которой можно спать, вот, вижу, у него точно нет.

– Вета облила его! – Возмущаюсь, стараясь не смотреть на Романова даже боковым зрением. – Специально, между прочим.

– Я все слышу, – сонно заявляет сестра, медленно моргая и еле передвигая ногами по пути в ванную комнату. – Ну, мы же должны были оценить, что под ней? Ты отказалась содействовать, пришлось импровизировать. Извини, Дань, футболка, кстати, высохла, на балконе висит.

– Спасибо, я не в обиде.

Данил подает голос, а меня снова бросает в дрожь. Ситуация для меня максимально странная, потому что я дома никогда и не говорила о парнях, в отличие от той же Розы, к которой вечно стояла очередь из поклонников, а теперь меня вдруг застают с полуголым представителем мужского пола на узком диване в довольно двусмысленном положении.

– Не в обиде он… – ворчит папа, потирая красные от усталости и бессонной ночи глаза. Ему бы лечь отдохнуть, а не представления тут устраивать. – Эх, Лилька!

– Беру всю вину на себя. – Не успеваю расстроиться разочарованному тону папы, потому что Данил встает рядом со мной. Даже чуть впереди, будто защитит, если что. – Я должен был незаметно уйти до вашего прихода, но проспал.

– Вот же гаденыш! – Папа озвучивает мои мысли, и я прячу ухмылку, когда обращается уже ко мне: – Ну веди своего… партнера на кухню, будем знакомиться. Уходить он собрался! – Это уже себе под нос, развернувшись к нам спиной. – Субботник у нас. Будешь отрабатывать койко-место.

И, конечно же, новость, что я привела парня на ночь, становится громкой сенсацией в нашем небольшом дворе на три дома. Девочки ПО СЕКРЕТУ рассказывают Розе и соседкам, что тут у нас произошло, и по невидимым переплетенным проводам слухи разносятся из квартиры в квартиру. Пока не замыкают круг, когда мне прилетает сообщение от дочери Артемьевых, с которой я особо не общалась после школы, о том, правда ли это. Я игнорирую его, блокирую экран и просто надеюсь, что эти разговоры не дойдут до мамы, а то она же примчит первым поездом обратно!

Накинув фартук, чтобы не испачкать маслом пижаму, я, безуспешно и уже раздражаясь, пытаюсь оправдаться перед папой рассказами про Тима, друга Данила. Без подробностей, но объясняю, что тому негде было разместить приехавших в гости родителей, а Раф, то есть Данил, сделал широкий жест, уступив им свою комнату.

– И занял твою? –