Я уже собираюсь войти в нее, когда меня осеняет.

— У нас… все в норме? — тихо спрашиваю я, и ее взгляд устремляется на меня, а на лице отражается удивление. — Ты принимаешь противозачаточные?

— Да, — она энергично кивает. — И я сдавала анализы, прежде чем переехать сюда.

— Я тоже. Я чист, — шепчу я, добавляя второй палец. Она снова запрокидывает голову, ее мокрые волосы каскадом ниспадают на обнаженную кожу, как водопад, и она издает глубокий стон, когда я слегка сгибаю пальцы, попадая точно в нужное место.

— О, черт, да. Прямо там, — говорит она, задыхаясь, и я делаю мысленную заметку, убирая пальцы и приставляя член к ее входу. Она постепенно опускается на мой член, и я тянусь к ее груди, сжимая восхитительные округлости.

— Боже, как ты принимаешь меня... — Я не могу отвести взгляд от того места, где мы соединились. — Как будто ты создана для меня. — Она стонет и принимает еще один дюйм меня. — Вот так, милая. Вот так.

Когда она принимает меня всего, то замирает, привыкая к моему члену.

— Ты так хороша, милая.

— Всегда рада угодить, — говорит она напряженным голосом и подмигивает мне. Черт, эта женщина.

И когда она начинает двигаться, все, что я вижу — это фейерверк перед глазами. Каждый раз, когда она принимает меня снова, клянусь, что она приближает меня к раю.

— Черт, милая, — ругаюсь я, заставляя ее хихикать. — Ты так чертовски хороша, что я не могу ясно мыслить.

— В этом и суть, — шепчет она и принимается за дело всерьез, и звук ударов кожи о кожу непристойно громко раздается в этой безмолвной комнате.

— Если продолжишь в том же духе, я сделаю предложение к завтраку.

Она смеется, задыхаясь.

— Мило. Я люблю кофе с обязательствами.

— Договорились, — стону я, когда она снова хихикает, сжимая меня внутри себя. — Давай я куплю кольцо и тыквенный сироп со специями, чтобы подсластить сделку.

— По-моему, уже и так достаточно сладко.

Я нахожу ее клитор, кружу вокруг него, пока она скачет на мне, пытаясь довести ее до пика. Ее стоны становятся отчаянными, более прерывистыми, и вдруг я понимаю, что больше не могу сдерживаться. Я хватаю ее за бедра, с силой встречая ее толчки.

— Боже, ты не представляешь, что ты со мной делаешь, — говорю я, стиснув зубы, пока трахаю ее снизу.

— Почти, — стонет она, и, прежде чем я успеваю что-либо осознать, ее стенки сжимаются вокруг моего члена, все ее тело дрожит, когда оргазм накрывает ее.

— Генри!

Черт возьми, мое имя никогда не звучало так сладко из ее уст.

И этого достаточно. Ее стоны, мое имя, ее стенки, сжимающиеся вокруг меня, и осознание того, что она моя. Они объединяются, чтобы создать оргазм, более сильный, чем я мог себе представить. И когда она падает на меня, ее тяжелое дыхание скользит по моей влажной коже, — я держусь за нее, словно могу проснуться от сна, и она может ускользнуть.

— Ты такая потрясающая, — говорю я ей с ухмылкой, переводя дыхание и убирая прядь влажных волос ей за ухо. — Такая вымотанная. Такая моя.

— Вся твоя, — шепчет она и прижимается губами к моим. — Такая чертовски твоя. Не забывай об этом.

— Никогда, — шепчу я и целую ее в лоб. Она никогда от меня не избавится.

Глава 23

Ник

— Не могу поверить, что ты выгуливаешь свою кошку. — Лорен кивает на мою сумку и хихикает, но я пожимаю плечами.

— Корица жила на улице, прежде чем попала ко мне. — Я поглаживаю голову маленького существа. — Я не могу просто так лишить ее этого.

— А она сама не может выходить на прогулки?

— Что я могу сказать? — говорю я, смеясь и прижимая сумку с Корицей к груди. — Я пыталась ее научить, но она ленивая маленькая леди.

Корица превратилась в самую большую ласковую кошечку. Когда я открываю дверь, она уже поджидает меня, непрерывно мяукая и смотря так, как будто говорит: «Как ты смеешь оставлять меня одну с ребенком на столько времени?». Она сразу же начинает тереться об мои ноги, пока я, не теряя равновесия, не вылезаю из туфель и не беру ее на руки, прижимая к груди.

Тыковке все равно. Она счастлива, независимо от того, рядом я или нет. Иногда я даже не уверена, что она замечает разницу. Ее взгляд всегда такой пустой. Я не удивлюсь, если она забудет о моем существовании, пока я выхожу из комнаты больше чем на десять минут.

— Ленивая и спокойная, — замечает Лорен. — Она действительно привязалась к тебе, да?

— Куда бы я ни пошла, она следует за мной. Когда я ухожу или закрываю перед ней дверь, она выражает свое недовольство. Громко. Предпочтительно прямо на ухо посреди ночи, когда ей каким-то образом удается открыть дверь в мою спальню. Уверена, что некая нахальная кошка призрак с удовольствием ей в этом помогает. Я только благодарна, что мне не посчастливилось иметь двух кошек с голосами Адель. Голос маленькой Корицы больше похож на голос Билли Айлиш, ее мяуканье гораздо тише, но выше.

Все трое превратились в озорное трио, которое не дает мне расслабиться.

— На днях я на 90 процентов уверена, что Хаос открыла для них крышку контейнера с кошачьим кормом. Я застала их на кухне, когда они его жевали.

— Она хочет быть рядом, потому что любит тебя! — Лорен наклоняется, чтобы поцеловать Корицу в голову. — Такая милая маленькая поклонница. Хотя не настолько милая, как человеческая.

— Верно, — говорю я, чувствуя, как мое лицо краснеет.

— О, тут что-то есть. — Лорен тут же включает режим Шерлока Холмса. Ее взгляд прожигает мою кожу, а я изо всех сил стараюсь смотреть вперед, сохраняя максимально невозмутимое выражение лица. — О боже, ты это сделала!

— Что? — я пытаюсь изобразить удивление, но в глубине души паникую. О боже, что меня выдало? У меня что, на лбу написано «только что трахнулась»? Потому что мне так кажется.

— Не пытайся врать, у тебя на шее засос. — Инстинктивно я поднимаю руку, чтобы скрыть его, но Лорен взрывается смехом. — Расслабься. У тебя его нет. Я просто хотела подтверждения.

— Ты… злодейка. Но умная. — Я прищуриваюсь, глядя на нее.

— Можешь называть меня Эйнштейн.

— Я буду называть тебя «доктор Драккен», хотя твоя кожа имеет более здоровый цвет, — говорю я, закатывая глаза и толкая ее локтем. — Пойдем в парк на городской площади. Может быть, Корица там погуляет