- Флешка, Лиза. Твой Медведев свободен.

- Ты отпустишь нас. Исполнишь сделку. – боюсь даже подумать, что он сможет сделать, окажись в его руках документы.

- Конечно, девочка. Уговор дороже денег. Я бизнесмен. Моё слово дорогого стоит. – надменность так и сочится из каждого слова. Побуждая взять лопату и сбить с этого человека не только воображаемую корону, но и спесь.

- Клянись. – да, может, по-детски. Но зато такого искреннего удивления я, пожалуй, никогда не видела на лице у Борского. – Поклянись памятью своей покойной супруги, что как только флешка будет у тебя в руках, ты отпустишь нас.

При упоминании умершей жены, мужчина недовольно поджал губы, злобно раздувая ноздри. Я посягнула, пожалуй, на единственную светлую частичку его памяти, но больше мне опереться было не на что.

- Клянусь. – не произнес, выплюнул это слово.

Исполняю обещанное. Достаю из своего кулона, маленький накопитель. Вкладывая в морщинистую ладонь желанную вещь. Демьян, дергает меня на себя, не позволяя и лишней секунды оставаться рядом с Виктором.

- Проверь. – командует монстр своему щупленькому помощнику, незаметно стоящему рядом. – Уж прости, Лизавета, придется подождать пару минут. – киваю в ответ.

- Ну, и какой план придумала, моя малышка Лиза, забравшись сюда. – шепчет Дёма в самое ухо.

- Надеюсь, что он просто нас отпустит, как обещал. – если бы Демьян мог смеяться в полную силу он бы это сделал.

- Моя доверчивая и наивная девочка, так сильно усложнившая мне задачу. Я даже не могу хоть что-то предпринять, я отойти от тебя не могу.

Только сейчас, оглядевшись, поняла, я как в той бронированной машине. Медведь укутывал в свои крепкие объятья, защищал своим телом, было понятно, пока он жив, никто в этой комнате не причинит мне вред.

- Отлично. – проговорил в телефонную трубку Борский, и его лицо озарил победный оскал.

Дверь за его спиной закрылась, отрезая нас. Мы остались в этой комнате, я, Демьян, Виктор и четыре бойца, два с автоматами, двое личная охрана. Нас не собирались выпускать. Страх нарастающей волной поднимался из глубин осознания, давя на солнечное сплетение, доводя до тошноты. Я сильней вжалась в Демьяна. На удивление он был спокоен.

- Убрать. – те же слова Виктора, и тот же охранник. Секунды. Выстрел. Меня резко развернули, и Дёма напряжённо зашипел.

- Где, дай посмотрю. – я вырывалась из его рук, пытаясь отыскать ранение, я панически боялась повторения истории с Глебом.

- Нормально, малышка, по касательной, царапина.

- Ты ничтожество, негодяй, ты трус! – кричала и рвалась к Борскому, готовая выцарапать ему надменную физиономию. – Ты трус такой же, как и Глеб. Боишься нас, прячешься за спинами своей охраны. Правильно делаешь, мы лучше тебя, сильней, честней! Грязно играешь, мистер бизнесмен. Лжёшь, увиливаешь, обманываешь. Не побоялся даже запачкать самое светлое, что у тебя было, память о жене! Да её душа сейчас пылает, от осознания, как некогда любимый человек осквернил светлую память о ней!

Его потемневшее лицо исходило калейдоскопом эмоций от злобы до ярости, от грусти до снедающей тоски. Морщинистые руки сжимались в кулаки, он, может, и хотел мне ответить, но не знал что.

- Не смей говорить о ней, наглая девчонка. – цедил сквозь зубы Виктор.

- Тогда не будь трусом и отпусти нас.

Демьян держит меня обеими руками, перехватив грудь и живот. Я, уже не вырываюсь разъярённой кошкой, но по-прежнему тяжело дышу, буравя глазами лицо монстра.

- Смелая девочка. Я был прав, когда говорил, что ни один из них тебя не достоин. – он махнул рукой, и позади нас раздался щелчок затвора. – Я дам тебе шанс выжить, Лизавета.

Меня вырвали из крепких Дёменых рук, развернув к нему лицом. Дуло автомата упиралось ему в затылок, и за малейшим движением следовал ответный толчок. Рядом со мной встал Борский.

- Они не достойны тебя, Лиза. Светлая и чистая девочка. Все мы здесь черти, в своём омуте полном смрада. Таким невинным сознаньям, честным не место рядом с кончеными ублюдками, как мы. – он переводит, взгляд на Демьяна. – Разве я не прав, Медведь?

- Прав. – отвечает Дёма, и я вижу в его глазах тоску.

- Я даже понимаю Матвея, хотевшего тебе другую, лучшую жизнь. Ты действительно её достойна, тихой, спокойной жизни. – рядом слышится скрежет заслонки, и мне в руку вкладывают пистолет. – Убей его, Лизавета. Убей продавца смерти. Освободи себя. Его жизнь за твою жизнь.

Я онемела. Ослабленные пальцы едва могли удерживать оружие. Смотрела в травмированное, но любимое лицо и не представляла, как мне можно было такое предложить. Его жизнь за мою жизнь. Так я отдам свою, я за этим пришла. В груди всколыхнулась та боль, почти забытая мною. Потерять того, кого любишь. Второй раз. И от собственных рук. Да в меня не надо будет стрелять. Я умру рядом с ним.

- Я клянусь, Лизавета. Клянусь памятью покойной жены. Убьёшь Демьяна Медведева, и я отпущу тебя. Будешь абсолютно свободна. Уезжай, улетай, делай что хочешь. Но он отдаст свою жизнь за тебя. – Борский становится за спиной Демьяна, смотрит на меня с его стороны. – Как считаешь, господин Медведев, равноценная сделка?

- Давай, малышка, ты сможешь. Моя храбрая, смелая, удивительная малышка.

- На колени, Медведь. – Демьяну в спину прилетает толчок от Виктора.

- Не родился ещё тот, перед кем я встану на колени. – дерзит и ехидно ухмыляется. Он дурак, нашёл из-за чего спорить.

- На колени, я сказал. – боец стоявший рядом, прикладом автомата бьёт по ногам Медведя несколько раз, заставляя опуститься на колени.

- Стреляй, девочка. Прямо в голову, чтоб не мучился. – подстёгивает Борский с лихорадочным блеском в глазах.

- Сделай это, Лиза, малышка моя. Освободи нас.

- Что ты такое говоришь. – качаю головой, поджимаю губы, не позволяя пролиться слезам. – Как я буду жить без тебя?

- Счастливо, Лиза, долго и счастливо. – твёрдость, с какой он это проговаривает, поражает. Он хочет умереть, он сумасшедший. – Умереть, Лиза, за тебя не страшно умереть.

В очередной раз накатывала тошнота, только стоящий в горле огромный ком не давал содержимому желудка вырваться наружу. Я водила глазами по сторонам, разглядывая серые стены, тускло освещённой комнатки. Прикрываю веки, ища в себе остатки той храбрости и смелости, про которую говорил любимый мужчина. Вот он стоит передо