- Я прощаю тебя. Слышишь?! – я убрала руки от раны, и гладила похолодевшие щёки. – Я прощаю тебя, Глеб. Что бы ни произошло, ты был отличным другом. Ты был самым лучшим нашим другом, моим и Моти. – из последних сил, мужчина, поднял руку, пытаясь коснуться моего лица в ответ. Он слышал, он понимал, что я ему говорю. – Всё, Глеб, всё. Выдыхай. Я прощаю тебя, и отпускаю с миром.

Облегчённый выдох сорвался с посиневших губ, и они исказились в подобии улыбки умиротворения. Грудная клетка мужчины больше не вздымалась в бессильных попытках сделать очередной глоток воздуха, сердце остановилось, глаза неподвижно смотрели в сторону. Я протянула окровавленную руку к его лицу и прикрыла безжизненные веки. Мой лучший друг, убийца моего мужа, был мёртв.

«- Моть-ка, Лиз-ка, да куда вы запропастились?! Вас там Нина Семёновна уже обыскалась, говорит, найдет, вставит по первое число.

- Бл*ть, даже пообжиматься не дадут. – Мотя хоть и ворчал, но крепче всасывался в мою шею поцелуями.

- Прекращай, засосы останутся. – я стукнула его в плечо кулачком.

- Вот вы где. Не боитесь, что крыша у этой старой рухляди рухнет, и вы с ней. – Глеб забирался по лестнице к нам, на крышу старой теплицы.

- Что опять надо этой старой дуре. – кривился мой будущий муж.

- Да, хрен её разбери. – отвечал Глеб, протягивая Моте подкуренную сигарету.

- У нас с Лизуном, и так четыре месяца осталось, и я свалю.

- Я за тобой. Встретишь меня?

- Говно вопрос, брат. Сначала тебя, потом вместе поедем встречать Лизуна. – Мотя подмигнул мне, и озорно улыбнулся.

- Ты же в армию собрался, Глебка. Как меня встречать будешь. – смеялась я, положив голову на плечо, присевшего рядом друга.

- Вы только сильно-то при мне не обжимайтесь, ироды. – шутливо тыкнул в бок другу Матвей.

- Да, ладно тебе, Мотька, расслабься, Лизка мне почти сестра. – он сильно стиснул меня в своих объятьях, так что где-то хрустнули кости. – Вы больше чем мои лучшие друзья, вы даже больше чем семья. Вы оба моя жизнь»

Глеб так и не произнёс сам, действительно ли любил меня, больше чем сестру и друга. Неужели Виктор мог быть прав, видел и подмечал, то, что мы с Матвеем не замечали. Я вытерла руки о чистую часть покрывала и встала с кровати, заглядывая в лицо самого дьявола. Нет, это его выдумки, уловки. Глеб был лучше и выше всего этого, и он любил нас обоих как семью, как брата и сестру. Он просто струсил, и я прощаю ему, его трусость.

- Очень сентиментально, девочка. Что ж, теперь займёмся твоим Медведем. Только… отдай мне флешку.

- Не раньше, чем ты отпустишь Демьяна. – бесстрашно вздёргиваю подбородок, показывая, что я его не боюсь.

- Тварь! – мне прилетает хлесткая пощёчина, что едва удаётся устоять на ногах. – Да, я вас живьём здесь сгною. – он хватает меня за шею, сдавливая толстыми пальцами.

- И тогда, ты никогда не узнаешь, где бумаги. – хриплю, ухватившись за его руку, пытаясь сделать хоть малюсенький вздох.

- Ы-ыр. – кривиться Виктор, толкая меня в стену. – Хорошо, девочка. – самообладание возвращается к мужчине, он опять говорит спокойно. – Сделка, Лизавета. Я отведу тебя к Медведю, ты передаешь мне флешку, и можете быть свободны.

- Ты отпустишь нас. – не верю, но пока сама не знаю чего жду.

- Отпущу, и не желаю вас наблюдать поблизости. У меня вообще не было проблем с Медведевым до появлении тебя. – виновато опускаю глаза, в очередной раз убеждаясь, что причина бед Демьяна только я.

- Веди.

Глава 24

Цокольный этаж, тяжёлая металлическая дверь, открывающаяся с жутким лязгом. Тёмное помещение, узкие окна с решётками, под потолком висит одинокая лампочка, не добавляющая в эту темноту яркости. А посреди этого мрака стоит стул, на котором Демьян, связан и избит.

- Дёма!

Бросаюсь к нему, снова плачу. Приседаю на корточки, разглядывая окровавленное лицо. Левый глаз затёк, правый почти в отличном состоянии. Синяков и ссадин не счесть, я даже к нему прикасаться боюсь, не причинив боль.

- Лиза, малышка, какого хр*на ты здесь делаешь, ты должна была быть уже в самолёте. – ругается, это хорошо, это значит есть ещё силы. Легким поцелуем касаюсь разбитых губ.

- Как я могла улететь и бросить тебя. Я тебя вытащу.

- Глупенькая моя, ну что ты наделала. М-м-м. – Демьян кривиться, склоняясь на правый бок. – Придётся хорошенько надрать тебе попку, за самовольство, как только мы отсюда выберемся. – он кривиться в своей фирменной ухмылочке.

Закатываю глаза, избитый, полуживой, о чём вообще только думает.

- Как это мило, детки. – лицо Виктора перекашивается. – Флешка, Лизавета. У нас уговор.

- Сначала ты обещал отпустить нас.

- Нет. Сначала флешка.

- Развяжи его. – ставлю последнее условие.

Борский кивает, и стоящие за его спиной мордовороты снимают наручники с рук Медведя. Мужчина потирает запястья, на удивление легко подскакивает со стула. Прижимает меня к себе, а потом заслоняет своей спиной ото