– Я о семье, Валь, – бубнит недовольно Лактомский. – Ты уйдешь, и все. Ничего не останется. Только руины.

– Почему? У нас есть прошлое. Есть дети, – вздыхаю тихонечко. И про себя добавляю.

«Но нет у нас будущего! Нет!»

– Ты была, есть и будешь связующим звеном, нашим сердцем, – обнимает меня Рем. – Я без тебя пропаду. Дети как сироты. Будут мыкаться от меня к тебе и обратно. Ну кому это надо, Валь? Ну прости меня…

– Рем… – пытаюсь оттолкнуть. Но куда там! У Лактомского мягкие, но крепкие руки. Так и стоим.

– Прости, я косяк упорол, - повторяет в отчаянии. - Я всегда о тебе думаю. Не могу тебя потерять, – вздыхает Рем. Целует в висок, потом в темечко. Поцелуи братские, но я чувствую, как он напрягается, слышу, как стучит его сердце.

Самый близкий мой человек! Самый родной! Что же ты наделал?

– Всегда думаешь, да? – цежу, прикрыв глаза, полные слез. – А тебе хоть раз в голову приходило, что ты наделал? Даже если бы Надя осталась жива. Ты хоть понял, что сотворил?

– Что? – смотрит на меня обалдело. – Да ты б так ничего и не узнала, будь жива Свешникова.

– Я бы – нет, – усмехаюсь горько. – А весь район и так давно в курсе. Ренка в нашу школу ходит? Я угадала? А там наши с тобой одноклассницы преподают. Люда Бондаренко как раз в началке. Не удивлюсь, если Надя дочку к ней пристроила. А тут такой повод для сплетен. Лактомская Рената Ремовна…

– Бл.дь, – бьет кулаком по стене муж. Молчит, осознавая простую истину. И снова тянет ко мне руки. – Ты права, масенька. Во всем права.

– Знаешь, мне плевать, что скажут люди, – отхожу к палате, словно там, за белыми дверями, могу спастись. – Но меня убила твоя жестокость, Рем. Ты поступил подло. Ты унизил меня и предал в глазах целого города. И самое ужасное, даже не заметил этого.

Глава 45

Будь жива Надя, никто ничего бы не узнал.

До сегодняшнего вечера я свято верил в эту непреложную истину. Где моя Валя и где Надя на Пестеля? До сих пор Валина квартира напротив так и стоит запертой. Но жена моя после побега от Накосова так ни разу там не появилась.

А больше им встретиться было негде.

А дальше… Дальше я не вникал в детали. Куда там ходит Надя с Ренатой? С кем общается? Мне вообще пофиг было! Я просто вступил в отцовство по просьбе Че. Отказать не мог. Да и кто бы отказал? Надька поставила Славку перед фактом. Уже месяце на седьмом была. А тот лопух, даром что криминальный авторитет, растерялся, запаниковал.

Надька же декабристка у нас была. Хотела ребеночка на отцовскую фамилию записать. Вот бы началось, я представляю.

У Чебукова тогда были терки с бандой Карима. Если б ему кто-то инфу слил. Подцепил бы Чебукова за бок и тот бы уже вряд ли смог отыграться. Жизнь Славки тогда висела на волоске. Бл.дь, до сих пор мороз по коже, как вспомню. Охрана с ним чуть ли в сортир не ходила. К окнам запрещали подходить, выходить одному на улицу.

И тут Надя. Здравствуй, Вася, я снеслася!

Помню, как Славка прискакал ко мне на работу. Единственное место, куда можно было сунуться без подготовки. Ну и я, как узнал о приезде, охрану банка раком поставил. Мы, кажется, даже клиентов из здания выпроводили. Вдруг кто заметит и в прессу сольет!

А оно вот как обернулось.

Я-то думал, что Славка любовницу с ребенком куда подальше отправит. Так нет же. Надежда заупрямилась. Скучать она, видите ли, будет по Славочке! А тот, дурак, и растаял. Любовь у них была.

А мне теперь что делать? Ситуация… Обхохочешься, бл.дь!

Валя абсолютно права. Это у меня вместо головы ж.па. Нашел как помочь другу. И главное, вся недвижка на Герцогиню записана, а мне вот особое поручение досталось.

«Надя, мать твою, во что ты влезла и кому помешала?» – размышляю по пути к машине.

– Куда едем, Рем Владимирович? – улыбается мне с переднего сиденья водитель Леша.

– Меня на Кутузовский отвези и свободен до утра, – вздыхаю устало.

А сам звоню сыновьям.

– Вы где, суслики?

– Сейчас будем, - как всегда уходит от ответа Денис. - Вы с мамой уже вернулись? – уточняет на всякий случай.

Как маленький, честное слово. А рядом бубнит Вадька.

Мама… Мама. Младенец в люльке.

– Мама с Ренатой, – стараюсь говорить беспристрастно. – Девчонка нервничает. Попросила Валю остаться…

– А как же мы? – вздыхает младшенький. – Я ничего не понимаю. Почему мама так вцепилась в чужую девку? Родственников ей мало?

Подросток! Ни о ком кроме себя не думает пока.

– Заткнись, дорогой, – насмешливо кидает Денис и снова задает никому не нужные вопросы. – Пап, а что теперь делать?

«В манежике попрыгать», – так и хочется ляпнуть.

– Бабе Зине позвони, узнай, что купить к ужину, – командую я. – Мы с мамой сегодня встретились, поговорили. Мне рано утром улетать. А вы увидитесь завтра.

– А что с разводом? – напрягается Денис.

– Мама в своем праве, – цежу сквозь зубы. – Но ты же сам понимаешь, с бракоразводным процессом жизнь не закончится. Поэтому для вас, пацаны, не меняется ничего. Для Машки и Мишки тоже. А как вернуть свою жену, я сам решу. Давайте, на Кутузовский валите, – обрываю разговор и пишу сообщение масе.

«Как ты? Ренка успокоилась?»

«Да, все хорошо. Укол сделали. Рена уснула. А я в инете сижу».

«Что читаешь?» – спрашиваю, только бы не прерывать разговор.

«Вакансии смотрю на ХэдХантере», – прямо отвечает жена. Не юлит, не придумывает ничего.

«Ты в Москве хочешь остаться?» – интересуюсь, напяливая на себя дурацкую маску гребаного друга.

Хотя, какой, на хрен, друг! Мне нужна именно эта женщина. Моя она. Любому другому рога пообломаю. Пусть только сунется.

За грудиной снова давит, как пару часов назад, когда от Че весточка прилетела. Моя жена и какой-то хмырь.

Хмырь оказался профессором Репиловым, но кого это волнует, правда? Нарвались бы на меня… Точно бы в морду дал…

«Может, и в Москве. Смотря где Вадяшка поступать будет» , – после