— Напоминает о том, что должен быть прочитан. Должен же я когда-нибудь догнать, в чём гениальность этой книги.

— М-м, ну удачи тогда! — я помахала ручкой и встала с шезлонга. — А я спать.

— Э, какой спать? — опомнился Геныч. — Ты мне желание должна!

— Желаешь, чтобы я сегодня не спала?

— Хм, размечталась! Не-эт, моя зубастая гулюшка, это слишком просто. А своё желание я пока приберегу. С такой милой и отзывчивой родственницей никогда не знаешь, в какой момент оно может пригодиться.

— Нильская крокодилица тебе родственница.

— Вот-вот! — благодушно согласился Геныч.

— Ну раз никаких пожеланий нет…

— Аленький, а можно я озвучу пожелание? — облизав меня плотоядным взглядом, Рябинин улыбнулся.

— Лучше поведай свои грязные секретики дуэту Цветаевых. Ты же теперь член их команды.

— Не-не, — взревел Геныч, — дружба дружбой, но в нашем дуэте с членами полный комплект.

— Извини, Вадюш, — подыграла ему Стешка, — но мы с Генкой п-привыкли по старинке.

Я же закатила глаза — всё, пропала девочка! Скажи мне, кто твой муж…

— Аленький, а может, ТЫ выберешь меня своим членом? — вкрадчиво промурлыкал Рябинин.

— Да-а! — с непередаваемой интонацией вставил Жорик, а мой взгляд невольно соскользнул на его могучий пах.

— А может, вы как-нибудь друг с другом договоритесь, мальчики?

Но в нашу пикировку поспешила вклиниться Стефания:

— А давайте п-пойдём спать. Нам же ещё сегодня по деревням кататься, детишек п-поздравлять.

— Отлично, я отвезу! — встрепенулся несостоявшийся член моей команды, радостно мне улыбаясь. — Места для всех хватит. Я хотел сразу предложить, как приехал, но разве этих писюнов отыщешь в темноте? Да, Аленький?

— Думаю, вы и без меня чудесно справитесь, — я отзеркалила его улыбку. — Стоит ли пугать детишек такой толпой?

— Тоже верно, — мигом переобулся этот пройдоха. — Геныч, тогда можете взять мою машину и костюм Деда Мороза, а мы с Аленьким…

— Рябинин, тебе не стыдно? Ты ведь только что рвался подарить малышам праздник… А может, ты не любишь детей?

— А давайте это потом обсудим, — капризно пропищала Стешка. — Нам с Генкой ещё бабочек в коробку п-пересаживать. Вадик, надеюсь, ты конфеты положил в х-холодильник?

— В холодильник? — озадачился Рябинин и покосился на Геныча. — А-а… в моём бунгало нет… в смысле, не работает он.

— Да! — подал голос Геныч. Похоже, Жорик — это заразно.

Вот же придурки!

Ох, делайте, что хотите — бабочек ловите, хороводы водите, холодильники ремонтируйте… А я спать. Глаза уже закрываются.

А знала бы, что принесёт мне новый день, так и не открывала бы их до конца отпуска.

Глава 24

Уж замуж невтерпеж!

Александрина

— Степашкин! Степа-аш!

Игривый, звонкий и сейчас очень противный голос мамы пробился сквозь сон и ввинтился в мой раненый мозг. Голове даже на подушке лежать больно, не говоря уж о том, чтобы пошевелить ею или вовсе куда-то нести. Гадство, ну зачем я столько выпила? Да ещё в спальне почему-то жарко, хотя кондиционер продолжает выдыхать холодный воздух.

— Степашка! — как дрелью в висок.

Что ж так громко-то, а? Или я не закрыла дверь на веранду? Скорее всего. Вот дура! Потому мне и жарко так.

— Тихо, Настя, — послышался голос Инессы. — Не кричи, Саша ещё спит.

— Ой, да я сама недавно проснулась, — доверительно сообщила мама. — А Степашка-то где, тоже спит?

— Нет, она с мальчишками в соседнюю деревню уехала — детвору поздравлять. Даже Жоржик мой с ними подался.

— Какую ещё детвору? — мамин голос аж завибрировал от возмущения. — Они что, решили все деньги раздать местным оборванцам?

— Ох, да перестань, наверняка что-нибудь останется, — со смешком утешила её Германовна, и с террасы потянуло сигаретным дымком.

— Угостите меня тоже сигареткой, — горестно проблеяла мама. Ну всё, пошла мать вразнос.

— Мне казалось, ты не куришь, — удивилась Инесса.

— Так, балуюсь иногда. Но как тут не закурить с такими детьми? Шурочка злая стала, как овчарка… — не отрываясь от подушки, я ощетинилась и оскалилась. — А Степашка… Боже мой, она же была такой отзывчивой и доброй девочкой, а как связалась с этим своим… Генычем, совсем другая стала — нетерпимая, дерзкая!.. Вот правду говорят: «С кем поведёшься…»

— Да ты что, Настя, не наговаривай на своих детей, — тон Германовны заметно посуровел. — У тебя замечательные девчонки! А с зятьями тебе как повезло!.. Не гневи Бога, деточка, тебе радоваться надо.

— Чему? Что эти замечательные детки швыряют деньги направо и налево, когда у матери лишней копейки нет? Да эти местные богаче меня будут. Вы видели, какие у них тут цены на морепродукты? А сколько они их продают! И сами жрут ртом и жопой! А мне на этого несчастного лобстера надо всю ночь петь до хрипоты… да ещё было бы, где петь.

— Настасья, ты же вроде взрослая женщина, а буробишь какую-то хуйню. Да эти бедняги на хозяев за копейки работают, а из морепродуктов могут себе позволить только соль. Ты их дома из дерьма видела? Да у них дети в школах на голом полу сидят, а конфеты видят только, когда залётные туристы расщедрятся. И слава Богу, что таких сердобольных ещё хватает, — забыв, что я типа сплю, Инесса разошлась не на шутку: — Башку включи, Настя, люди здесь живут в глубокой жопе и дальше своего острова не путешествуют, а ты ради экзотики через полмира пролетела и живёшь сейчас в роскошных условиях на всём готовом. Уж тебе ли, молодой бабе наклонного возраста, прибедняться?

— Какого возраста? — пролепетала мама, явно охренев от такой отповеди.

— Такого! — передразнила Германовна. — Того самого, когда вместо того, чтобы наёбывать вязальными спицами и подтирать сопливые носы внукам, ты рвёшься покорять очередной хребет.

— Не… не поняла… какой хребет?

— Иноземный! «Кху Ям» называется! — жёстко припечатала Инесса.

— Знаете… это не смешно, — оскорбилась мама, и даже во мне на миг кольнула жалость (но только на миг). — Я, между прочим, молодая свободная женщина и никому ничего не должна!

Вот коза драная!

— Серьёзно? — фыркнула Инесса. — А когда ж ты детей освободить думаешь? Или они тебе будут по гроб жизни должны?

— А что они мне дали? — взвизгнула мама. — Даже этот сраный Занзибар — не их заслуга, это всё Горский оплатил, а меня они даже брать не хотели. Спасибо, что место свободное было, иначе сейчас сидела бы я в Воронцовске без копейки денег.

— А ты работать не пробовала?

— Я певица! И своё уже сполна поработала, и детей — слава Богу! — на ноги поставила. А только сейчас талант ничего не стоит, Инесса