Я едва не дернулась, не открыла глаза. Замерла, забыв дышать. Элай жив? Леон знает о моей смерти? Мысли метались, как пойманные птицы, но я впилась ногтями в ладони под одеялом, заставляя лицо оставаться расслабленным, маской сна. Мысли метались, но я старалась сохранять маску сна, боясь пропустить хоть слово.

Тишина растянулась, наполненная его невысказанной болью. Потом он заговорил снова, тише, мягче, почти проникновенно, но с той же невыносимой тяжестью:

— Ты... похожа на него. — Его шаги едва слышно приблизились к койке. Я ощутила, как его взгляд скользнул по моим щекам, векам, губам. — Не лицом. Нет. А вот этим... — Он будто искал слово. — ...упрямством. Этой... искрой жизни. Готовностью лезть в самое пекло напролом. Даже когда всё уже... кончено. — Тяжёлый, усталый вздох. — И этот взгляд... Когда ты теряешь сознание... В нём тот же ужас. Тот же немой, обречённый вопрос...

Тишина снова сомкнулась вокруг. Я чувствовала его присутствие, эту давящую волну горя и чего-то ещё... почти болезненного интереса. Его взгляд, казалось, прожигал ткань одеяла.

Он простоял так еще целую вечность, отмеренную ударами моего сердца. Потом шаги — тяжёлые, размеренные — раздались снова, приближаясь. Я вжалась в тонкий матрац, внутренне сжалась, ожидая худшего... Но ощутила лишь внезапное, почти невесомое прикосновение к плечу — он поправил сползшее одеяло, натянув его выше. Этот абсурдно отеческий жест повис в затхлом воздухе палаты тяжёлым, неразрешимым вопросом.

Шаги замедлились у двери, притвор щёлкнул с тихим, но окончательным звуком. Затвор замка прозвучал как приговор тишине.

Я открыла глаза и уставилась в потолок. В палате стояла кромешная тьма, лишь бледный свет уличного фонаря отбрасывал дрожащие тени на стены. Слова Леона висели в воздухе, смешиваясь с кровавыми видениями из сна. Алекс... Элай... Ледяная дрожь пробежала по спине. Где сейчас Элай? Я пыталась собрать мысли воедино, но голова гудела.

Усталость — и физическая, и душевная — накатывала тяжёлыми волнами. Веки предательски слипались, сознание затуманивалось. Так и не удостоверившись, жив ли Элай, я погрузилась в тревожную, беспокойную дрёму. Образы кошмара всплывали вновь: языки пламени, руины, кровавые следы, Элай с этой чёрной повязкой...

Не знаю, сколько времени прошло, но я проснулась от едва слышного скрипа. Тонкого, как писк испуганной мыши. Не дверь. Может, окно? Или это было лишь игрой воспалённого сознания?

На испуг не осталось времени. Тени у кровати внезапно сгустились. В нос ударил запах чужого пота, дешёвого одеколона и холодного металла. Чьи-то сильные руки — точно не Элая и не Леона — резко, но аккуратно обхватили меня под спиной и коленями. Я попыталась закричать, дёрнуться, но тело не слушалось.

— Тсссс... — прошипел незнакомый голос прямо над ухом. Что-то холодное и твёрдое — пистолет? шприц? — прижалось к шее. — Шевельнёшься — умрёшь. Крикнешь — твой монстр умрёт первым. Рука, державшая меня, на мгновение ослабла хватку. Я почувствовала резкую боль от укола в бедро. Холодная волна мгновенно разлилась по ноге, поползла вверх.

Сознание начало ускользать с пугающей скоростью. Последнее, что успела разглядеть перед тем, как тьма поглотила всё — блик света на маске. Не балаклаве. Настоящей, гладкой, белой маске с узкими прорезями для глаз. Кто это был?

Мысль об Элае, о его кровавой повязке из сна, мелькнула последней искрой. Затем — только пустота.

Глава 17. Ловушка

Элай

Я решил не терять времени и сразу разведать обстановку возле кабинета Леона. Взобраться туда незаметно казалось почти невозможным. Наверняка, его кабинет охраняли люди. Возможно, Сиян не знала наверняка, и Леон носил ключи с собой — он ведь не дурак, чтобы оставлять такую ценность. Хотя... кто его знал?

Прижавшись к холодной бетонной стене, я чувствовал, как учащённое сердцебиение отдаётся в висках.

Тихо сделав шаг вперёд, заглянул за угол. Кабинет охраняли двое — не простые наёмники, а элита личной гвардии Леона. Один — массивный, с квадратной челюстью и тяжёлым взглядом, другой — поменьше, но с хищной цепкостью в глазах. Их разговор донёсся сквозь гул вентиляции:

— И что босс нашёл в этой девчонке? — проворчал коренастый, потирая ладонью подбородок. — Упрямая как чёрт, одни проблемы.

Я сразу понял — речь о Лэйн. Других женщин в логове Леона не водилось.

— Заткнись, не наше дело, — резко оборвал второй. — Хозяин услышит — язык вырвет.

— Да просто думаю вслух... Странно он с ней возится. Даже сейчас к ней рванул. Наш босс — главарь клана...

— Ну и болтун же ты! — рявкнул напарник.

Леон у Лэйн! Инстинктивно рванулся вперёд, но тут же замер. Ключ был важнее. Без него — нет компонентов. Без компонентов — Сиян не сделает стабилизатор. А без стабилизатора я навсегда останусь монстром, опасным даже для тех, кого люблю.

Я ненавидел Леона. Не доверял ему. Но почему-то верил, что пока Лэйн была ему нужна живой, он не тронет её. Во всяком случае, хотел в это верить.

Ждать, пока охранники разойдутся, было бессмысленно. Попытка отвлечь — слишком рискованна. Малейший шум — и прощай ключ и мой последний шанс.

Не раздумывая, отступил, бесшумно растворившись в боковом коридоре. Сердце бешено колотилось — не от страха, а от ярости. На Леона. На Грейсона. На проклятую вакцину, превратившую мою жизнь в кошмар. Ярость гнала вперёд, заостряя чувства, делая каждое движение точным и безжалостным.

Выбравшись через аварийный выход, прижался к сырой стене, растворяясь в сумерках. Холодный воздух пропитался запахом гнили и ржавого металла. Крадучись вдоль стены, добрался до проулка. Гнетущая тишина, редкие шорохи. Окно кабинета — большое, затемнённое, без брони. Старое здание.

Осмотрелся. Ни души. Сделал глубокий вдох. Мутация давала не только ярость, но и нечеловеческую силу. Мышцы напряглись, словно стальные тросы, наполненные чужеродной энергией. Резко оттолкнулся от земли. Прыжок. Пальцы вцепились в узкий бетонный выступ подоконника. Тело прижалось к холодной стене, ногти впились в шероховатость. Тишина. Ни криков, ни тревоги. Охранники у двери ничего не услышали.

Теперь — окно. Старая защёлка. Достал из кармана тонкий, но прочный нож. Вставлять лезвие в щель между рамами пришлось с ювелирной точностью. Каждый скрежет металла отдавался в висках оглушительным грохотом.Тише... ещё тише...Наконец — щелчок. Ещё один. Защёлки поддались.

Приподнял раму. Скрип заставил сердце застыть. Замер. Ни звука. Сумрак кабинета за окном был пуст. Перевалился через подоконник, мягко приземлившись на ковёр. Затаил дыхание. Гул здания, далёкие шаги. Ничего угрожающего.