- Я сегодня отгул взял, чтобы с тобой поговорить, - тихо заметил Сережа.

- Значит, проведем этот день вместе. Ты не против меня кое-куда отвезти?

Фридман вопросительно поднял брови, так что я снова улыбнулась:

- Не поверишь, но мне тоже надо в ломбард.

Дальше все было очень быстро. Обручальное кольцо (мое старое, не то, что мне любезно сунули под нос сегодня) оценили в двадцать тысяч. Я внесла еще четыре и, скрипя сердце, отдала их миленькой девушке в компании «Синее небо». Слишком дорогой подарок для Кораблева, но мне было нужно проститься. Даже в этот последний с ним день быть хорошей женой.

И когда я уже почти не чувствовала ног от усталости, и очень хотелось спать, Фридман принес то, что я просила. Ручку, бумагу, конверт. В этой истории нужно было поставить точку, а как ее воспримут другие – плевать.

- Сережа, - я сложила письмо вдвое, - сможешь передать это Жанне?

Он с удивлением посмотрел на меня.

- Пожалуйста, это правда важно, - и добавила через секунду, - для меня.

Письмо

Добрый день, Жанна.

Сегодня я узнала, что вы ждете ребенка. Если это ребенок от моего мужа, то, пожалуйста, дочитайте письмо до конца. Но если я по какой-то причине ошиблась, вы можете его выкинуть и забыть все, что будет сказано ниже.

Я не знаю, в курсе ли мой супруг, что вы беременны, и как он отреагировал на эту новость. Более того, уверена, что не хочу слышать никаких деталей и подробностей.

Но так как я знакома с Сашей и его жизненными принципами, не думаю, что это долгожданная с обоих сторон беременность. Наверное, это все-таки ваша инициатива? Я не оправдываю сейчас мужа, просто предполагаю, потому что знакома с его диагнозом.

Я не осуждаю. Вы очень молоды и быть может плохо воспитаны. Это грустно, но не фатально. Всегда можно стать лучше.

Скорее всего, вы не видели другого варианта привязать к себе женатого мужчину, и не знали, что выбранный вами путь самый порочный, потому что сейчас в нем замешан еще один участник – ваш ребенок.

Я считаю его именно ребенком, хотя в медицине более употребим термин «плод». И в случае чего избавляться вы будете от ребенка, не от плода. Говорить такое вам жестоко, но взрослый мир вообще не про доброту и справедливость.

Вы можете испортить себе жизнь, если сделаете аборт. А можете испортить ее, если родите. Нет идеального рецепта, поэтому мне и нравится кулинария. Там я хотя бы уверена, что если сделаю все правильно, получу нужный результат.

А сейчас… Перед вами несколько путей, их даже не два, гораздо больше. Но я хочу попросить вас, принять решение осмысленно. Не делать что-то назло, чтобы доказать, чтобы растоптать, чтобы заставить Сашу жалеть. Решение будет вашим, последствия тоже расхлебывать вам.

Думаю, вы должны знать, что я ухожу от Саши. Наш брак распался после того, как я узнала о вас, но вы были не причиной, а катализатором, поэтому я вас даже не виню. Но и нежных чувств к вам не питаю. Ваша подлость вряд ли сделала вас счастливой, уверена, было пролито не мало слез, а еще больше ждет впереди.

Теперь дорога к моему мужу свободна, но, пожалуйста, не надо мчаться в наш дом и печь Кораблеву его любимые кулебяки с капустой. Остановитесь. И подумайте о себе.

О том, куда вас может это привести и хотели бы вы оказаться в конечной точке, потому что еще не поздно все поменять.

Живите не с оглядкой на мужчину, не повторяйте ошибок старшего поколения. Полюбите, наконец, себя, и тогда не придется беременеть, чтобы тебя полюбил кто-то другой.

Этот совет я бы очень хотела услышать от своей мамы, но не сложилось. Может он пригодится вам.

Всего доброго.

P. S.

У меня не было цели вас унизить и почесать собственное ЧСВ. Я написала вам не как жена любовнице. А как женщина женщине. В силу юного возраста, вы можете даже не понять этот жест, и чего мне стоило это письмо. Но, по крайней мере, теперь я чиста перед собой.

Глава 29

Кое-как я заставила Сашу надеть рубашку.

Мне было трудно ни то, что говорить с ним, даже смотреть в сторону мужа, но желание сделать все правильно оказалось сильнее.

- Куда мы едем, - не унимался Кораблев. Он что-то подозревал и очень нервничал, ерзал на сидении такси и постоянно смотрел в окно. Как будто там была разгадка этого ребуса. А она и была. В виде таблички на первом этаже офисного здания:

«Синее небо»

И чтобы оправдать название, на баннере небо нарисовано действительно синим, а в верхнем углу след от самолета.

-Что это, - прохрипел Саша.

Он резко затормозил, так что мне пришлось тащить его за руку, как маленького.

- Авиасимулятор.

- Вик, ты с ума сошла?

Раз потратила на это столько денег, то конечно сошла. Но, во-первых, мне было нужно избавиться от обручального кольца, а во-вторых, я хотела расстаться красиво. Красиво и навсегда.

- Пойдем, Саш. Мне сказали, все будет в точности как на настоящем самолете, тебе даже понравится.

Он дернул рукой, так что мои пальцы соскочили вниз.

- Мне не может там понравиться. Ты придумала какой-то бред, маскарад, цирк! А я тебе не клоун!

Я внимательно посмотрела в его уставшее, осунувшееся лицо. Глаза, светившиеся раньше янтарем, потухли и поскучнели до цвета мокрой земли. В Сашином теле больше не было жизни, потому что у него отняли небо. Его смысл и месту. Единственное, что я могла дать на прощание – этот последний полет.

Я понимающе кивнула, но переубеждать мужа не стала. Сам решит, что ему делать.

Вместо разговоров я молча поднялась по лестнице, но когда дошла до двери, к ручке потянулись мужские жилистые пальцы. Кораблев был всего на шаг позади меня.

- Я иду, чтобы забрать наш аванс. Тебя небось развели там на бабки, а ты только глазами хлопала.

- Как знаешь.

Мы оказались в темном большом помещении. Шли молча, но эхо наших шагов разносилось по залу, скручивая нервы еще туже.

- Столько денег на такую галиматью…

- Это были мои деньги.

Толкнула вторую дверь, и передо мной возвысился стол с улыбчивой девушкой, которой я вчера принесла двадцать четыре тысячи рублей. Но как ни порывался Фридман, я оплатила их из своего кошелька.

За девичьей спиной виднелись модели самолетов в человеческий рост, а между ними на диванах Михалыч и Гоша.

Второй пилот и механик. Оба в синей форме, с начищенными до блеска туфлями.

Из-за определенных требований, в рейс не принято летать состоявшейся командой, поэтому Сережа так или иначе работал со всеми пилотами своей авиакомпании. Я выбрала тех, кого знала лучше всего и кого могла попросить об одолжении.

Мужчины встали с дивана и двинулись к нам. Я спиной чувствовала, как напрягся Кораблев.

- Зачем они приперлись? Я не буду ничего делать. Сейчас уйду, и все! Поняла?!

Это стало надоедать. Развернувшись, я, наконец, сказала:

- Ты можешь уйти. Вернуться домой, лечь в кровать и жалеть о том, что с тобой так никогда и не случилось. А можешь сделать свой последний полет. Да, он отличается от того, как ты хотел закончить свою карьеру. Но тебе необходимо поставить точку, Саша. Сделать все, как положено и отпустить самолеты дальше в небо, а самому попробовать жить здесь, на земле.

Саша тяжело задышал, ноздри его расширились, а лоб покрылся испариной.

- Но я же не в форме, и фуражка… я ее выкинул. И это же все не по-настоящему…

- Просто попробуй.

Гоша тем временем подошел к нам, пожал мужу руку, а меня поцеловал в щеку, Михалыч приволок с собой огромный пакет, куда я накануне сложила пиджак, брюки, фуражку и даже рабочие туфли. Все как надо. Соблюдены все детали. Каждая мелочь имела значение.

Перед тем как нам открыли гигантский люк, ведущий в кабину пилота, я притормозила, пропуская мужчин вперед. Саша остановился вместе со мной.