Весь следующий день наблюдаю за Надей и ее поведением. Анализирую каждое ее слово, действие и улыбку. И все больше понимаю, что мама права. Наде здесь и правда лучше.

Я начинаю видеть то, чего не замечал раньше. Ей очень идет этот загар на теле. Ее щечки наконец румяные и здоровые. Аппетит стал хорошим. Она постоянно улыбается. Шутит. И… и это та Надя, которую я знал в школе. У нее нет проблем и сложностей. Вся ее жизнь наслаждение, радость и комфорт.

В Москве она была иной. Зажатой, встревоженной и пугливой. Шарахалась от каждого писка. Стеснялась каждого слова, брошенного в ее адрес.

Здесь же она свободна.

Здесь Надя дома.

Ей это идет. Поэтому я хочу остаться в этой стране ради нее. Ради ее улыбок и ее комфорта.

Не должен, а хочу. Мама права. В первую очередь, мне нужна счастлива жена, а уже после все остальное.

Но чтобы иметь возможность остаться нужно все устроить. Договорится с родными, с Любой, с Ярославом.

Я намерен полностью перекроить собственную жизнь. Но малая цена за все — то, что я получу после. Счастливую жену, прекрасную дочь, а может после и еще одного или двух малышей.

Все же хочу двоих. Двух пацанов. Можно и дочерей, но во мне играет детская мечта. Тогда я мечтал о младшем брате с которым играл бы во все игры мира, но у меня была только сестра. И хоть росла она еще той шкодой, с ней я боялся играть в травмоопасные игры. Помню как-то в волейбол с ней играли. Она себе запястье повредила. С того момента боялся ей навредить и вновь услышать ее плач.

Ангелина принцессой у меня расти будет. А вот с сыновьями исполню все свои мечты.

— Отец, — захожу к нему в спальню, застав того одного. Папа работает на ноутбуке.

— Да, Паша, — поднимает на меня взгляд из под очков. — Что-то случилось? Вроде сказали в пекло не выходить из дома. Все спят.

— Есть пара минут? — уточняю у него. — Разговор нужен.

— Конечно, — откладывает компьютер в сторону. — Что-то случилось?

— Я принял решение остаться с Надей и дочерью в Молдавии, — объявляю ему. Отца мое заявление шокирует лишь немного. Только одна бровь приподнимается.

— С чего вдруг?

— Я понял, что хочу начать с Надей все заново, — отвечаю, пожав плечами. — Ей здесь хорошо. И это хорошая почва для начала новой жизни.

— Я тоже заметил, что Надя здесь чувствует себя свободнее, — признается он, улыбнувшись. — И, думаю, твоя мама догадывалась, что ты захочешь здесь остаться. Начала меня обрабатывать еще пару дней назад. Мирила меня с мыслью, что тебя не будет рядом. Хитрая лиса.

— Мама и раскрыла мне глаза, — признаюсь ему. — Я, дурак, не замечал этого. Спасибо ей.

— Но заметил же, — хмыкает родитель. — Лучше поздно, чем никогда.

— Ну да, — соглашаюсь. — Мне нужно как-то все организовать. С Ефимом я поговорил. Он обещал помочь найти землю, где мы дом построим, а пока пожить можно и на ферме. Но с бизнесом пока не знаю, что делать.

— А что бизнес? — фыркает отец, довольно улыбнувшись. — Мы с дедушкой давно тебе говорили. Переходи полностью в семейный бизнес. Включи свои рестораны в нашу сеть. Или родне нашей Лапинской отдай, — советует он, но встречает в моих глазах отказ. — Единственным решением сейчас вижу лишь разговор с дедушкой. Зачем нам нанимать стороннего человека для дел с фермой, Паша? Этим займешься ты. А свои рестораны в России… Ну, можно нанять кого-то. Не знаю. Сам думай. Я уже сотню вариантов тебе предложил.

— С ресторанами проще, отец, — хмыкаю. — Я с Любой, женой Ярика поговорю. Предложу ей партнерство. Пусть рестораны в России на себя возьмет. Она знакома с системой с самого низа, поэтому я хочу доверить ей их.

— Тоже хороший вариант! — радостно восклицает папа. — Мне нравится. А больше всего мне нравится то, что ты с легкостью идешь на все это ради своей женщины. Уважаю, сын. Уважаю! Таким и должен быть мужчина!

— Это ты маму благодари, — бросаю ему, улыбнувшись. — Если бы не она, то…

— Мама у тебя мудрая женщина. Самая лучшая! Потому что моя! — без стеснения заявляет. — Мы, Сабуровы, с самого начала глаз на замечательных женщин положили! Гены!

Глава 14

Месяц спустя…

Надежда

С широкой улыбкой и озорным взглядом оглядываю огромное поле. Оно уже принадлежит ферме, но пока дедушка не пустил его в производство. Лишь завтра сюда заедут новенькие трактора, плуги и другая техника.

Признаться честно, даже не знаю, что здесь будет. Этим занимались Паша, дедушка и Ефим.

Меня на месяц обследования в клинике отстранили почти от всех дел, чтобы я не переживала. И даже на ночь мама стала забирать Ангелину к себе, чтобы я спала.

Это нужно было, чтобы результаты были точными.

И если первое дается с легкостью, то со вторым сложно. Переживаю еще больше. Вдруг дочь плачет. Вдруг ищет меня. Вдруг ей без меня плохо.

Но мой ангелочек, если верить словам мамы, всю дочь спит в царской позе и только кайфует от пространства на двухспальной кровати моей мамы.

— Слышала, что твой дедушка придумал? — спрашивает Паша, догнав нас с Ангелиной.

— Что? — уточняю, прищурив один глаз от солнца.

— Через неделю у нас будет еще одна мини-свадьба, — объявляет он мне, пораженно покачав головой. — Будем отмечать месяц брака.

— Так мы больше месяца женаты, — недоуменно бросаю.

— Он сказал, что наш брак имеет отсчет с той даты, как мы свадьбу устроили, — произносит он, и я понимаю, что это в стиле дедушки. Ему лишь бы праздник устроить, а причина не имеет значение. — Но в этот раз он своих приятелей позовет и кого-то из родных. Мои не приедут. Точнее, я им даже не скажу.

— Боишься повторения? — с нервным смешком интересуюсь.

Наша свадьба была что-то с чем-то. Мы играли ее по молдавским традициям, чтобы угодить дедушке. Не особо отличается от русской свадьбы, но свои тонкости все же есть. Богатый стол с традиционными блюдами, традиционные танцы и… приданое. Дедушка его столько мне надарил, что я даже сейчас не знаю, куда эту кучу подарков деть. Лежат в свободной комнате, где раньше родители Паши жили.

И как я ковры в Россию повезу?

Не знаю.

Когда я спрашиваю об этом Пашу, он всегда улыбается и уводит разговор.

Наверное, он ковры брать не хочет, а я хочу. Подарок же. От дедушки. Приятно очень. К тому же качественные ковры. В России такие за бешенные деньги купишь. И пусть мой муж богат, я хочу сама привнести в нашу семью каплю роскоши.

Молдавская свадьба славится тем, что люди на ней без конца веселятся и танцуют. Алисе Олеговне и Кристине Рустамовне эта традиция пришлась по душе. Они плясали так, что за всю семью отчитались на годы вперед.

Не иначе.

Даже у меня столько энергии нет, как в этих женщинах, у которых уже правнуки.

А на следующий день эта парочка предложила к кому-нибудь еще на свадьбу заявиться или еще одну нашу с Пашей устроить, чтобы повторить веселье.

Тут даже дедушка обомлел. Но их просьбу выполнил. Устроил второй день свадьбы с танцами и шашлыком.

— Боюсь, что тогда нашу свадьбу начнут играть каждый месяц, — хмыкает Паша. — Понравится им эта традиция.

— Точно, — хохочу. — Смотри. Скажи, красивый дом, — указываю Паше на недострой. — И стоит так удачно по отношению к солнцу, — тяну с некоторым очарованием от дома.

И пусть он не завершен, но уже такой, что глаз не оторвать.

— Строится кто-то?

— Уже седьмой год, как говорит Ефим, — хмыкаю печально. Такая красота, а ее бросили. Каждый раз гуляю и, проходя мимо него, злюсь на хозяев. Как можно было бросить такую красоту? — Заброшенная стройка. Но мне очень нравится стиль. В деревнях многие так строятся. Ездят на заработки в Европу или Россию, а потом строятся, — рассказываю мужу, тяжело вздохнув. — Этот дом мужчина для своих родителей строил. Но родители скончались, а он женился на итальянке. Сейчас в Италии живет, вроде как. Дом не нужен. Стоит так уже семь лет. А здесь ведь немного работы осталось. Только крышу поставить, покрыть ее, окна, двери. Вся сантехника есть. Даже говорят, что проводка наполовину.