Ульяна помогает нам собрать личные вещи, которые должны "сгореть" в машине. Странное чувство – выбирать одежду, украшения, документы, которые якобы погибнут вместе с тобой.

– Обручальное кольцо тоже? – спрашивает Ульяна, видя, как я снимаю его с пальца.

Смотрю на простое золотое колечко. Столько лет носила его, привыкла к весу на пальце.

– Да. Пусть все выглядит убедительно.

Вечером Антон объясняет нам план пошагово.

– Завтра в 16:00 мы выезжаем из дома. Машина, дублер той, что взорвется, отвезет нас в горы. В условленном месте пересядете в другую машину и поедете к Максиму. А основная машина продолжит путь еще километра два и взорвется на повороте.

– А если кто-то следит за нами прямо сейчас? – спрашиваю я.

– Следят. Мы засекли две машины слежки вчера. Поэтому все должно выглядеть естественно. Утром вы выйдете в магазин, купите продукты на несколько дней. Создадите впечатление, что планируете остаться здесь надолго.

Катя задает вопрос, который крутится у меня в голове:

– А что если взрыв произойдет раньше времени? Когда мы еще будем в машине?

Антон показывает небольшое устройство.

– Дистанционное управление. Взрыв произойдет только по моей команде, когда я буду точно знать, что вы в безопасности.

Ночью почти не сплю. Завтра изменится вся наша жизнь. Если все пройдет по плану, я увижу Максима. Если нет... лучше не думать об этом.

Утром играем спектакль для невидимых наблюдателей. Идем в местный магазин, покупаем продукты, болтаем с продавщицей о погоде. Ведем себя как люди, которые планируют спокойно жить в деревне еще какое-то время.

В назначенное время садимся в машину. Я за рулем, Катя рядом, Ульяна на заднем сиденье. Антон едет отдельно на мотоцикле, держится на расстоянии.

Дорога в горы извилистая, пустынная. Идеальное место для несчастного случая. Километров через двадцать Антон по рации сообщает:

– Впереди поворот налево. Там стоит синий джип. Остановитесь рядом с ним.

Сердце колотится. Вот оно, решающий момент.

Останавливаюсь возле джипа. Из него выходит мужчина в камуфляже, машет нам рукой. Быстро перебираемся в его машину, захватив только самое необходимое.

– Теперь ложитесь на пол и не поднимайтесь до моей команды, – говорит водитель.

Ложимся на пол джипа, накрываемся пледом. Слышу, как наша машина трогается с места, удаляется. Антон ведет ее дальше по маршруту.

Проходит бесконечно долгие десять минут. Потом раздается глухой взрыв где-то позади нас.

– Все, – говорит водитель. – Теперь официально вас не существует.

Странное чувство. Я мертва. Катя мертва. Где-то на горной дороге горят останки машины с нашими вещами. Скоро об этом сообщат в новостях, проведут расследование, сделают заключение о несчастном случае.

Едем еще час по лесным дорогам. Наконец останавливаемся у небольшого дома, спрятанного среди деревьев. Выглядит как обычная охотничья заимка, но я замечаю антенны на крыше, генератор, следы недавнего ремонта.

– Приехали, – говорит водитель.

Выходим из машины. Воздух свежий, пахнет хвоей и дымом из трубы. Из дома выходит Антон – он приехал сюда раньше нас на мотоцикле.

– Операция прошла успешно, – докладывает он. – Взрыв зафиксирован, скоро на место выедут спасательные службы.

Подхожу к дому, сердце готово выскочить из груди. Где-то там, за этой дверью, Максим. Живой, настоящий.

Антон открывает дверь, пропускает нас вперед.

Дом внутри больше, чем кажется снаружи. Современная мебель, компьютеры, средства связи. Больше похоже на штаб-квартиру, чем на охотничий домик.

– Он в спальне, – говорит Антон. – Приготовьтесь... он сильно изменился.

Иду по коридору, Катя рядом со мной. Дверь в спальню приоткрыта. Заглядываю внутрь и замираю.

На кровати лежит человек, которого я с трудом узнаю. Максим похудел килограммов на двадцать, волосы стали седыми, левая рука в гипсе. Но глаза... глаза остались теми же.

Глава 26

Он поворачивает голову, видит нас в дверях. На лице появляется выражение, которое невозможно описать словами. Радость, облегчение, боль, вина – все смешалось в одну гримасу.

– Алиска... – шепчет он. – Катюша...

Катя не выдерживает первой. Бросается к кровати, обхватывает отца здоровой рукой.

– Папа! Папа, я так скучала!

Он гладит ее по голове, и я вижу, как по его щекам текут слезы.

– Прости меня, малыш. Прости за все.

Стою в дверях, не в силах сдвинуться с места. Вот он, тот момент, которого я ждала месяцы. Но что я должна чувствовать? Радость? Злость? Облегчение?

Максим смотрит на меня поверх головы Кати.

– Лена... – говорит он тихо.

Делаю шаг в комнату. Потом еще один. Подхожу к кровати, сажусь на край.

– Привет, Максим.

Он протягивает мне руку. Пальцы холодные, тонкие. Сжимаю их в своих ладонях.

– Я думала, ты мертв, – говорю я, и голос дрожит.

– Я знаю. Прости. Я не хотел причинять тебе боль, но...

– Но у тебя не было выбора. Я понимаю.

Мы смотрим друг другу в глаза. Столько нужно сказать, столько объяснить. Но сейчас важно только одно – мы вместе. Живые, настоящие, целые.

Катя поднимает голову.

– А теперь мы всегда будем вместе? – спрашивает она.

Максим и я переглядываемся. Хороший вопрос. Что будет дальше? Как жить людям, которые официально мертвы?

– Не знаю, малыш, – честно отвечает Максим. – Но я сделаю все, чтобы мы больше не расставались.

Сижу у кровати Максима уже третий час и все еще не могу привыкнуть к мысли, что он рядом. Живой, дышащий, говорящий. Катя устроилась на соседнем стуле и не отпускает его руку, словно боится, что он снова исчезнет.

– Расскажи, что с тобой происходило все это время, – прошу я.

Максим пытается приподняться, морщится от боли.

– После той перестрелки в туннеле меня еле вытащили живым. Антон нашел подпольного врача, который месяц буквально собирал меня по кусочкам. Три операции, инфекция, осложнения...

Беру его руку в свои ладони. Пальцы стали тоньше, на запястье свежие шрамы.

– А потом?

– Потом стало ясно, что официально я должен умереть. У врагов остались связи в правоохранительных органах, они бы нашли способ меня достать даже в тюрьме или больнице. Единственный шанс выжить – исчезнуть полностью.

Катя поглаживает его здоровую руку.

– Папа, а почему ты не сказал нам? Мы бы поняли.

Максим закрывает глаза.

– Потому что я трус, Катюша. Потому что не мог смотреть в ваши глаза и объяснять, что снова подвергаю вас опасности. Мне казалось, что так будет лучше – пусть вы думаете, что я мертв, зато будете в безопасности.

– Но мы не были в безопасности, – говорю я. – Вчера нам пришлось бежать из дома.

– Я знаю. И это моя вина. Я думал, что если официально буду мертв, то и интерес к вам пропадет. Но недооценил злобу этих людей.

В комнату заходит Антон с чашкой чая.

– Простите, что перебиваю семейную идиллию, но нам нужно обсудить дальнейшие планы. Ваша "смерть" даст нам передышку, но не надолго.

– Что ты имеешь в виду? – спрашиваю я.

Антон ставит чай на тумбочку, садится в кресло.

– Рано или поздно они поймут, что взрыв был инсценировкой. Слишком много несостыковок, если копнуть глубже. У нас есть максимум неделя, чтобы нанести решающий удар.

– Какой удар?

Максим пытается сесть в кровати. Помогаю ему устроиться поудобнее.

– Мы собираем досье на Григория Семеновича Волкова. Это тот самый "Босс", главная фигура во всей схеме. Пока он на свободе, мы все под угрозой.

Слышу это имя впервые, но по интонации Максима понимаю – это очень серьезно.

– Кто он?

– Заместитель прокурора области. Официально борется с коррупцией, на деле руководит самой крупной коррупционной схемой в регионе. Именно он стоит за всем – отмыванием денег, убийствами, подкупом чиновников.