Он обнимает меня за плечи, и я не отстраняюсь. Это далось нам нелегко – восстановить физическую близость после всего, что произошло. Первые месяцы я вздрагивала от его прикосновений, вспоминая, как эти же руки обнимали Ульяну. Но постепенно, день за днём, мы учились заново доверять друг другу. Я – верить, что он действительно любит меня, а не играет очередную роль. Он – верить, что я смогу простить и принять его таким, какой он есть, со всеми его ошибками и ранами.

– О чём думаешь? – спрашивает Максим, глядя на морскую даль.

– О том, как изменилась наша жизнь, – я кладу голову ему на плечо. – Год назад я была дизайнером интерьеров в Москве, а теперь я – художница в Испании, чьи картины начинают покупать.

– Ты всегда была талантлива, – улыбается он. – Просто раньше не было времени раскрыться.

Это правда. В новой жизни я наконец нашла себя – в живописи, в цвете, в свете. Мои картины – яркие, эмоциональные, наполненные солнцем и морем – привлекли внимание местной галереи. Теперь у меня постоянная экспозиция и даже несколько постоянных покупателей.

– А ты? – спрашиваю я. – Не скучаешь по прежней работе? По адреналину?

Максим долго молчит, подбирая слова.

– Иногда, – признаётся он наконец. – Но потом вспоминаю цену, которую мы все заплатили, и понимаю: хватит. Преподавание, научная работа – в этом тоже есть своя глубина. И главное – я могу каждый вечер возвращаться домой к вам, не боясь, что за мной следят или что кто-то использует вас против меня.

В его голосе – умиротворение, которого не было раньше. Мы оба изменились за этот год. Стали спокойнее, мудрее, научились ценить простые радости – совместное времяпровождение.