Элеонора горестно, с придыханием вздохнула:

— Ох, Кирочка, деточка моя… Как ты могла так опозорить память родного отца? Он бы не пережил такого удара. Ведь компания была делом всей его жизни, его детищем…

Их слаженный дуэт постепенно добивал меня. Затуманенный мозг не мог сопротивляться, не находил аргументов. Они возводили вокруг меня стену из обвинений, «неопровержимых фактов» и свидетельских показаний. А у меня не было ни единого камня, чтобы швырнуть в ответ. Только жалкое, никому не нужное «я не помню».

Я сидела на краю оскверненной кровати в халате и чувствовала, как рушится весь мой мир. Стены идеально выстроенной жизни, счастливого брака, обеспеченного будущего превращались в пыль у меня на глазах.

Вячеслав и Элеонора смотрели на меня — один со странным холодным удовлетворением, другая с фальшивым, показушным сочувствием. Они были единым целым, идеально отлаженным механизмом уничтожения. Двумя частями одного хорошо продуманного плана.

Сквозь туман боли, панику и отчаяние во мне медленно зарождалась одна мысль. Холодная, как осколок льда. Страшнее всего, что я услышала за это ужасное утро.

Слишком идеально все получилось. Слишком вовремя они здесь оказались. Слишком слаженно действовали, будто по написанному сценарию.

Это была подстава. Тщательно спланированная, виртуозно исполненная подстава.

И я попалась в нее, как наивный ребенок в сказке про пряничный домик.

Глава 2

Входная дверь захлопнулась с таким резким звуком, что я вздрогнула.

Вячеслав тут же перестал изображать возмущенного супруга. Маска праведного гнева спала с его лица, обнажив истинную суть — холодного, расчетливого дельца. Он неспешно прошел к креслу у окна и уселся в него, небрежно закинув ногу на ногу. В его позе читалась полная уверенность человека, который держит на руках козырные карты. Он больше не был оскорбленным мужем — он превратился в бизнесмена, пришедшего заключить самую выгодную сделку в своей жизни.

— Итак, — начал он тем же невозмутимым тоном, от которого у меня по коже побежали мурашки. — Полагаю, дальнейшие эмоции здесь неуместны. Ситуация предельно ясна и не требует дополнительных разъяснений. Ты нарушила ключевое условие нашего соглашения. Помнишь пункт о супружеской верности? Тот самый, где черным по белому написано, что в случае измены виновная сторона лишается всех прав на совместно нажитое имущество.

Каждое слово он произносил с точностью, как опытный адвокат, зачитывающий обвинительное заключение. Я слушала его и понимала, что передо мной сидит совершенно чужой человек.

— У меня есть все необходимые доказательства, — продолжал он, методично загибая пальцы. — Первое — прямой свидетель твоего утреннего… развлечения. Второе — показания людей, наблюдавших твое неадекватное поведение вчера вечером. Виктор уже опросил троих сотрудников из маркетингового отдела. Все они готовы подтвердить, что ты устроила безобразную сцену и уехала в неизвестном направлении, выкрикивая угрозы.

Я смотрела на этого человека и не могла поверить, что называла его любимым. Где был тот Вячеслав, который три года назад стоял на коленях, умоляя меня выйти за него замуж? Тот, кто клялся в вечной любви и обещал защищать меня от всех бед? Его никогда не существовало. Был только этот холодный хищник, терпеливо ждавший своего часа.

— У тебя есть два пути, Кира, — он подался вперед, впиваясь в меня острым взглядом. — Первый: ты можешь сопротивляться. Мы пойдем в суд, и тогда твои утренние фотографии, показания свидетелей, отчеты детективов о твоих якобы тайных встречах — все это станет достоянием прессы. Журналисты месяцами будут полоскать фамилию Гордеевых в грязи. Твой покойный отец будет переворачиваться в могиле. В конечном итоге ты все равно проиграешь, но потеряешь не только деньги, но и последние крохи репутации.

Элеонора театрально вздохнула, подыгрывая ему с профессиональным мастерством.

— Славочка, зачем так жестоко? Кирочка ведь разумная девочка. Она все прекрасно понимает.

— Второй путь, — невозмутимо продолжил Вячеслав, игнорируя ее вмешательство. — Ты без лишнего шума подписываешь соглашение о мирном расторжении брака. Я, проявляя благородство, оставляю тебе твою старую квартиру и машину. Ты уходишь тихо, сохранив достоинство. Компания, этот дом, счета — все переходит ко мне согласно нашему договору. Мне кажется, выбор очевиден.

Выбор. Он имел наглость называть это выбором. Железный капкан, который захлопнулся у меня за спиной, он называл свободным выбором.

И вдруг что-то внутри меня переключилось. Парализующий шок начал отступать, уступая место совершенно другому чувству. Холодной, звенящей ярости. Эта ярость словно промыла мне мозги, разогнав туман растерянности. Мой разум, привыкший к анализу сложных проблем, заработал на полную мощность.

Я медленно поднялась с кровати, стараясь не спровоцировать новый приступ головокружения. Подошла к окну и резко раздвинула тяжелые шторы. Яркий солнечный свет ворвался в комнату, заставив моих мучителей недовольно прищуриться.

Стоя у окна и глядя на раскинувшийся внизу город, я методично анализировала произошедшее.

Факт первый: полный провал в памяти вместо обычных воспоминаний о вечере. Факт второй: тяжелейшее похмелье после символической дозы шампанского. Факт третий: слишком удачно срежиссированное появление мужа и мачехи именно в нужный момент. Факт четвертый: подставной «любовник», явно напуганный и не узнающий меня.

Логический вывод был только один, и я произнесла его вслух, медленно поворачиваясь к ним лицом.

— Вы меня отравили.

Элеонора ахнула, прижав ладони к груди. На лице Вячеслава впервые за все это ужасное утро дрогнул мускул.

— Кира, ты бредишь, — процедил он сквозь зубы. — Это уже клиническая паранойя.

— Нет, — мой голос прозвучал на удивление твердо и уверенно. — Это единственное разумное объяснение всему происходящему. Вы подмешали мне что-то в бокал, чтобы я потеряла сознание, а затем привезли сюда этого актера для создания нужной картины. И единственное, о чем я сейчас сожалею, — что не догадалась об этом сразу.

Я решительно направилась к туалетному столику, где лежала моя сумочка.

— Что ты задумала? — в голосе Славы появились новые интонации. Не страх — скорее раздражение от того, что сломанная игрушка вдруг начала сопротивляться.

— То, что должна была сделать немедленно. Еду в клинику сдавать кровь на токсикологический анализ.

Я достала телефон, быстро формулируя план действий. Звонок в лучшую частную лабораторию города, вызов медсестры для забора анализов на дому. Я не сдвинусь отсюда, пока у меня не возьмут все необходимые пробы для исследования.

— Замечательная идея, — усмехнулся Слава, мгновенно восстановив самообладание. — Только представь себе заголовки завтрашних газет: «Кира Гордеева не только изменяет мужу, но и употребляет наркотики». Ты сама даешь мне