– Любовь? – договорила за меня Роуз, и я пожала плечами. – Не думай о нем, Рэй. Сейчас тебе нужно набираться сил, чтобы отомстить и обелить свое имя. Ты смотрела новости?

Паника горьким комом подкатила к горлу. Сердце пропускает несколько ударов, отдаваясь болью в затылке, отчего пришлось зажмуриться.

– Нет…

– Компания подала в суд на вашу газету за клевету. По словам мисс Милс, Фил ночует в своем кабинете, пытается решить все мирным путем, но мистер Райт настроен решительно.

– Господи, это моя вина, – прячу бледное лицо в ладони, задыхаясь от всхлипов.

Нежные руки Роуз убирают мои и приподнимают подбородок; она утешительно и весьма неправдоподобно улыбается, как бы желая передать позитивный настрой мне, однако мое невидимое поле печали пробить ничто не в силах. Я в отчаянии.

– Виноват только один человек, и это не ты, – уверенно внушает белокурая, кивая, как болванчик. – Никсон не знает правду, поэтому говорит столько обидных вещей. Но он тебя любит, Рэйчел. Я уверена, ему так же больно, как и тебе сейчас, поэтому соберись. Нужно сохранять трезвость ума, чтобы спасти не только свои отношения, но и газету.

Как в мультфильмах: в один момент все плохо, бушует шторм, ветер деревья с корнями вырывает, однако что-то меняется – и тучи рассеиваются от бесконечных лучей солнца; небо вновь голубое, и поют птички. Вот так и сейчас. Короткий, но вдохновляющий на подвиги монолог подруги наделил меня силами.

Я улыбаюсь ей сквозь слезы и сковываю в крепких объятиях, опустив голову на хрупкое плечо.

– Что бы я без тебя делала, Роуз? Я тебя так люблю. Я места себе не находила во время нашей ссоры. Прости…

– Нет, – бубнит она мне в волосы, – это ты меня прости. Я была неправа и поступила глупо. Ты моя единственная лучшая подруга. Ближе тебя никого нет, поэтому мне стоило рассказать обо всем сразу. Но я испугалась. И прости, что не сказала про увольнение. Мне нужны перемены в жизни, поэтому я ушла.

Впервые за столько дней мне легко на сердце. Примирение с Ро – лучшее, что случилось за сегодня.

Мы отстранились друг от друга и широко улыбнулись. Мне так ее не хватало.

Внезапно в дверь постучались, и в комнату заглянул солидный голубоглазый мужчина. Это был Фил. Потому меня окатило жаром, затем мгновенно холодом, отчего пульс в разы участился.

Бенсон спрашивает разрешения войти, после чего я, придя в чувства, горячо киваю, сев на мятой постели по-турецки.

– Я, пожалуй, пойду посмотрю, не нужно ли чего мисс Милс, – поджимает губы Фишер, оставляя меня наедине с отчимом, перед уходом показав жест «все будет окей».

Ага, конечно. Все к этому и идет…

Дверь за спиной редактора закрывается, и тот, обойдя кровать, хватает свободный стул и садится передо мной в странном молчании.

Либо я давно с ним не виделась, либо он действительно изменился за эти ужасные сутки, но его лицо заросло колючей щетиной. Глаза углубились, и под ними заметны синие круги от бессонницы. Несмотря на это, его волосы были идеально уложены, а черная сорочка безупречно отглажена.

Наступила тишина – самая противная на свете, ибо неловкость в ней достигла своего апогея. Никто из нас не мог начать беседу, поскольку понятия не имел, что говорить. В итоге мы просто переглядывались и ждали, когда слово само придет на ум.

Боже, мое лицо скоро в сухофрукт превратится. Щеки пылают и, наверное, краснее некуда. Тем не менее я стараюсь оттолкнуть от себя навязчивые мысли и сосредоточиться лишь на своей кутикуле. Лучше думать о маникюре, чем о…

– Хейли рассказала мне о твоем самочувствии. Ты совсем не ешь, – решает издалека начать Фил.

Я обожаю его тактичность, однако в данном случае она идет во вред. Пусть лучше не затягивает с этим.

– Кусок в горло не лезет, – скупым ответом награждаю его я.

Он понимающе кивает и соединяет длинные пальцы рук в замок.

– Скажу честно, газета переживает нелегкие времена, – открыто оповещает Бенсон, и я поднимаю на него стеклянные глаза, – но бывало и хуже. Мисс Винсент мне все рассказала. Тебя подставили. Я в это верю, однако доказательств никаких нет, а без этого я не смогу спасти нас. Мистер Райт требует выплатить штраф в особо крупных размерах и… моей отставки. Что насчет тебя, то… – редактор осекается, не осмеливаясь посмотреть мне в глаза.

Я сглатываю накопившуюся вязкую слюну и судорожно выдыхаю. Физически я готова услышать свое наказание, но вот морально… Вдруг я снова зарыдаю? Вдруг меня посадят в тюрьму? Это разрушит мою жизнь…

– Не томите, Фил, – треснуто улыбнулась я, как бы говоря, что все нормально.

Так должно быть.

– Они требуют твоего увольнения, Рэйчел, и публичного признания в клевете, больше ничего, но, как понимаешь, это разрушит твою карьеру и характеристику в колледже.

Почему я не радуюсь? Ведь кара не такая уж и жесткая по сравнению с тем, что ждет Фила. Но бремя вины сжимает меня тугой веревкой, я не в силах выпутаться.

– Мне так стыдно, – поправляя волосы, скулю я, – я вас всех подвела. Я знала, что за мной следили, знала кто, но не думала, что они собираются поступить так подло. Я такая дура…

– Рэйчел, – твердо окликает мистер Бенсон, – после рокового удара в спину человек становится сильнее, чем он есть. Ты не кори себя. Помни: ты не виновна. Рано или поздно правосудие добьется своего. Сейчас мы слабы и разбиты, но не бывает побед без проигрышей…

Он говорит четко, спокойно, но в то же время уверенно, будто истина льется из его уст. Фил в который раз покорил меня, доказал, что он достойный человек – именно в таком нуждаемся мы с мамой.

Мы долго глядим друг другу в глаза, и я, не выдержав, падаю в его объятия и со всей душой рыдаю, найдя отличное местечко, где поплакаться.

Фил по-отечески гладит меня по голове и шепчет слова утешения, вынуждая плакать еще громче. Поддержка близких людей – это то самое чудо в момент, когда кажется, что конец совсем близко.

– Спасибо вам огромное, – шмыгаю влажным носом, – я обещаю все исправить…

– Тише, – одобрительно поднимает уголок рта в полуулыбке редактор. – Сперва приведи себя в порядок. Тебе нужно набраться сил.

– Сил у меня полно, – хитро прищурив глаза, утверждаю я, – вы говорили, у нас нет доказательств на руках?..

Бенсон в недоумении хмурится, подстегивая дух азарта.

– Что ты задумала?

– Ничего. Просто раскрываю все