— Все, перестань, — одергивает ее Сашка, — это было сто лет назад, сколько ты еще будешь тот случай вспоминать?

— Я лежала в платье на танцполе, так что долго, очень долго, — с торжествующим блеском в глазах объявляет Ляля.

— И что было потом? — расслабившись, я тянусь к своему бокалу с вином.

— Ну…

— А потом моя блудная дочь получила по заднице.

Мы все трое вздрагиваем от внезапно раздавшегося голоса.

— О, пап!

— Здрасте, дядь Володь, — ничуть не тушуясь здоровается Ляля, а я с трудом заставляю себя обернуться.

— Здравствуйте, — как назло, голос не слушается.

— Привет.

Вот вроде со всеми здоровается, а смотрит, почему-то, только на меня.

Глава 9

— А я думала, ты сегодня не приедешь, — Сашка встает и практически бросается в объятия отца.

Он, конечно, мгновенно переводит все свое внимание на дочь, а мне наконец удается выдохнуть и напомнить себе, что ничего страшного не произошло.

В конце концов, меня ведь пригласили.

— Не надо было? — посмеиваясь.

— Ну ты скажешь тоже, — отмахивается Сашка и возвращается на свое место.

Ее отец, тем временем, окидывает взглядом стол.

— Опять всякую вредную ерунду едите, — бурчит недовольно, и в то же время, подойдя к столу, берет из коробки кусок пиццы.

Откусывает, пережевывает с задумчивым видом. Я все это время пристально за ним наблюдаю, словно готовясь отреагировать на какую-то скрытую угрозу.

Глупо, конечно, не выгонит же он меня в самом деле.

— Пап, блин, ну руки помыть! — возмущенно восклицает Сашка.

— Во-первых, они у меня чистые, — прожевав кусок, отзывается Владимир Степанович, — а во-вторых, знаешь такое выражение: больше грязи — шире морда.

Он подмигивает дочери, а я едва сдерживаю улыбку.

Надо запомнить.

— Папа! — продолжает негодовать Саша.

— Я уже восемнадцать лет папа.

— Угу, а ощущение, что ребенок из нас двоих вовсе не я.

— Ну ты у меня всегда умненькая не по годам была.

— Очень смешно.

— А кто тут смеется? — с улыбкой замечает мужчина, а потом резко переключает внимание на меня. — Рад тебя видеть, Кир, — и улыбается еще шире.

И как-то его слова меня слегка в ступор вводят, а потому я выдаю первое и единственное, что приходит в голову:

— И я вас.

Блин! Уже после озвученной мною глупости осознаю, что в итоге ляпнула.

И я вас? Серьезно?

Лучше бы я просто промолчала. Не знаю, плечами пожала, кивнула в крайнем случае.

Придавленная чувством собственного стыда, смотрю неуверенно на мужчину.

Он продолжает улыбаться, глядя мне в глаза, точно считывая мое смущение и даже не пытаясь скрыть удовлетворенность этим фактом.

Я уже в самом деле начинаю думать, что ему просто нравится ставить людей в неловкое положение. А я — и вовсе отличный экземпляр для наблюдения.

Он наконец прекращает сверлить меня взглядом и обращается к Оле.

— Как папка, Оль?

— Да нормально, — а вот Ляльку его внимание совсем не напрягает, она даже есть не прекращает, — нога почти зажила, хорошо, что не перелом. А я ему говорила, что лыжи — это зло. Надо было брать сноуборд, — заявляет с видом признанного эксперта.

— Учитывая его умение держать равновесие, после сноуборда был бы перелом.

— Ваша правда, — вздыхает Ляля.

— Привет передавай.

— Передам, — довольно кивает Ляля и захватывает палочками ролл.

— Как-то скромно вы сидите, — замечает Владимир Степанович, осмотрев стол, — пиццу у Болтуна заказывали? — спрашивает у Сашки.

— А у кого ж еще, лучшая в городе.

— Суховата сегодня, — подмечает ее отец, — надо будет ему сказать.

— Ты зануда.

Мужчина тем временем окидывает взглядом наши бокалы.

— До стратегических запасов не добрались, — усмехается.

— Не-а, — качает головой Сашка, — мы вином обходимся, я предлагала Кире коктейль, но она тоже предпочла вино, так что твои запасы в безопасности.

— Зря, — поворачивается ко мне, — там много интересного, ну ничего, у тебя еще будет шанс убедиться.

И я не могу понять, то ли он серьезно, то ли шутит так.

Я только неловко улыбаюсь в ответ.

— Ладно, не буду вас смущать, девчонки, развлекайтесь, только не буяньте сильно.

Он уходит, а я еще некоторое время сижу не двигаясь. Еще никогда я не чувствовала такого напряжения, какое испытываю в присутствии этого человека. Сама себе не могу объяснить странное ощущение, сковывающее тело.

— Кир, ты чего? Отмирай, — Сашка щелкает пальцами у меня перед глазами.

Моргнув несколько раз, обнаруживаю прикованные к себе взгляды.

— Ты папу, что ли, испугалась, так он вроде не страшный, красивый даже, без преувеличения, — хихикая, замечает Сашка.

Оля тоже посмеивается, глядя на меня.

— Не страшный, — подтверждаю, выдыхая.

Он и правда красивый, тут и не поспоришь. У меня до сих пор не укладывается в голове тот факт, что этот статный мужчина Сашкин родной отец.

— Да ты чего, Кир, ну правда, — Сашка протягивает мне мой бокал с вином, — на тебе лица нет, бледная, как стена.

— Я просто не ожидала… Ты говорила, что твоего отца нет дома, — улыбаюсь, оправдываясь.

Я, наверное, сейчас действительно глупо выгляжу.

— Да брось ты, нашла из-за чего переживать, ну вернулся, — Сашка пожимает плечами, — к тому же ты ему нравишься.

Я округляю глаза и даже давлюсь вином.

Это еще что значит?

Сашка тем временем с непринужденным видом продолжает:

— Если бы ты ему не нравилась, поверь, сейчас бы ты здесь не сидела, папа у меня, конечно, добрый, но прямой, как шпалы, терпеть в своем доме, тем более рядом со мной, человека, который ему не нравится, он никогда не станет. Тебе бы уже указали на дверь, так что заканчивай бледнеть и начинай есть,