возвращаться не хотелось. Но дела никто не отменял.
— Что, так соскучился или Смолин тебя окончательно доконал? — посмеиваюсь, когда он отрывается от моих губ.
— И то и другое.
— Вы же там не поубиваете друг друга?
— Увы, убивать его нельзя, Маша мне не простит смерть жениха за неделю до свадьбы, придется терпеть.
— Я думаю, ты справишься.
— Да, но без ста граммов не обойтись, надо будет попросить Антонину Павловну подлить мне ее фирменного самогончику. Думаешь, нальет?
— Уверена, что нальет.
Бабушка, кстати, полностью восстановилась после операции и реабилитации. Правда, некоторое время еще чувствовала себя неудобно из-за расходов на клинику и центр реабилитации, куда ее перевезли после выписки и где она провела несколько месяцев. О бабулином хозяйстве Володя тоже позаботился, нанял людей, которые здесь за всем следили в ее отсутствие. В общем, бабушку, несмотря ни на что, все это немного напрягало. Но Богомолову все уже удалось убедить мою Антонину Павловну, что беспокоиться ей совершенно не о чем. Мы же все-таки семья.
И бабушка наконец успокоилась.
Я прижимаюсь к нему, кладу голову ему на грудь.
— Володь, мне надо тебе кое-что сказать, — произношу, пользуясь моментом.
— Ну раз нужно, говори.
— Я решила подать документы в ВУЗ…
Он молчит, пока никак не реагируя, позволяя мне продолжить.
— На ветеринарию, — жмурюсь, ожидая его реакции.
— Я в курсе, Кир.
Резко отстраняюсь и, выпучив глаза, таращусь на мужа.
— В… в каком смысле?
— В прямом, — он улыбается.
— Но я же никому не говорила еще, — произношу озадаченно.
— Малыш, ты моя жена, неужели ты думаешь, что я не в курсе твоих желаний? Ты с момента появления в доме Муси сама не своя. Догадаться было не сложно, и потом, я же не слепой, огромный учебник биологии на твоем рабочем столе я не заметить не мог.
Я молча продолжаю смотреть на мужа, не зная, что сказать. Честно говоря, я думала, ему не очень понравится эта моя идея.
— Там учиться долго.
— И?
— Я работать не смогу.
— Ну этот вопрос мы с тобой давно обсудили.
— Да, но замену ты мне пока не нашел.
— Ну я не то чтобы искал, — он улыбается, — да и раз уж у нас момент откровений, то вообще-то нашел.
Вот на этих его словах я напрягаюсь. Понимаю, что глупо, но ничего не могу с собой поделать. Как представлю в его приемной какую-то длинноногую красотку, так меня сразу передергивает.
Оказывается, я могу быть очень ревнивой.
— А вот с этого момента поподробнее.
— Нууу, — он улыбается, — она профессионал с большой буквы.
— А что еще у нее большое? — щурюсь, неотрывно глядя на Богомолова.
— Эммм, — он делает задумчивый вид, — размер ноги?
— Я тебя сейчас стукну.
— Малыш, да ты никак ревнуешь?
— Если я узнаю, что она вываливала свой большой размер ноги на твой стол…
— Да ты ж моя ревнивая кошечка, я и не подозревал, — притягивает меня к себе, опускает нагло ладони на мои нижние девяносто, — все-все, малыш, не злись. Валерия Михайловна женщина пятидесяти трех лет, тридцать лет как счастлива в браке, имеет двоих детей и трех внуков.
— Пятидесяти трех? — вырывается у меня против воли.
— Ну да, а что?
— Ты невыносим.
— Я знаю, и за это ты меня любишь.
— Не только за это.
— Да? И за что же еще? — он игриво вскидывает брови.
— Я тебе потом расскажу, ну или покажу, — выворачиваюсь из его объятий и юркаю за дверь.
— В смысле потом?
— Когда в город вернемся.
— Кира, а ну стоять!