— Что, так соскучился или Смолин тебя окончательно доконал? — посмеиваюсь, когда он отрывается от моих губ.

— И то и другое.

— Вы же там не поубиваете друг друга?

— Увы, убивать его нельзя, Маша мне не простит смерть жениха за неделю до свадьбы, придется терпеть.

— Я думаю, ты справишься.

— Да, но без ста граммов не обойтись, надо будет попросить Антонину Павловну подлить мне ее фирменного самогончику. Думаешь, нальет?

— Уверена, что нальет.

Бабушка, кстати, полностью восстановилась после операции и реабилитации. Правда, некоторое время еще чувствовала себя неудобно из-за расходов на клинику и центр реабилитации, куда ее перевезли после выписки и где она провела несколько месяцев. О бабулином хозяйстве Володя тоже позаботился, нанял людей, которые здесь за всем следили в ее отсутствие. В общем, бабушку, несмотря ни на что, все это немного напрягало. Но Богомолову все уже удалось убедить мою Антонину Павловну, что беспокоиться ей совершенно не о чем. Мы же все-таки семья.

И бабушка наконец успокоилась.

Я прижимаюсь к нему, кладу голову ему на грудь.

— Володь, мне надо тебе кое-что сказать, — произношу, пользуясь моментом.

— Ну раз нужно, говори.

— Я решила подать документы в ВУЗ…

Он молчит, пока никак не реагируя, позволяя мне продолжить.

— На ветеринарию, — жмурюсь, ожидая его реакции.

— Я в курсе, Кир.

Резко отстраняюсь и, выпучив глаза, таращусь на мужа.

— В… в каком смысле?

— В прямом, — он улыбается.

— Но я же никому не говорила еще, — произношу озадаченно.

— Малыш, ты моя жена, неужели ты думаешь, что я не в курсе твоих желаний? Ты с момента появления в доме Муси сама не своя. Догадаться было не сложно, и потом, я же не слепой, огромный учебник биологии на твоем рабочем столе я не заметить не мог.

Я молча продолжаю смотреть на мужа, не зная, что сказать. Честно говоря, я думала, ему не очень понравится эта моя идея.

— Там учиться долго.

— И?

— Я работать не смогу.

— Ну этот вопрос мы с тобой давно обсудили.

— Да, но замену ты мне пока не нашел.

— Ну я не то чтобы искал, — он улыбается, — да и раз уж у нас момент откровений, то вообще-то нашел.

Вот на этих его словах я напрягаюсь. Понимаю, что глупо, но ничего не могу с собой поделать. Как представлю в его приемной какую-то длинноногую красотку, так меня сразу передергивает.

Оказывается, я могу быть очень ревнивой.

— А вот с этого момента поподробнее.

— Нууу, — он улыбается, — она профессионал с большой буквы.

— А что еще у нее большое? — щурюсь, неотрывно глядя на Богомолова.

— Эммм, — он делает задумчивый вид, — размер ноги?

— Я тебя сейчас стукну.

— Малыш, да ты никак ревнуешь?

— Если я узнаю, что она вываливала свой большой размер ноги на твой стол…

— Да ты ж моя ревнивая кошечка, я и не подозревал, — притягивает меня к себе, опускает нагло ладони на мои нижние девяносто, — все-все, малыш, не злись. Валерия Михайловна женщина пятидесяти трех лет, тридцать лет как счастлива в браке, имеет двоих детей и трех внуков.

— Пятидесяти трех? — вырывается у меня против воли.

— Ну да, а что?

— Ты невыносим.

— Я знаю, и за это ты меня любишь.

— Не только за это.

— Да? И за что же еще? — он игриво вскидывает брови.

— Я тебе потом расскажу, ну или покажу, — выворачиваюсь из его объятий и юркаю за дверь.

— В смысле потом?

— Когда в город вернемся.

— Кира, а ну стоять!