— Ты здоров? — вопрос сам по себе срывается с губ.

Он, конечно, понимает, о чем я думаю. Издает приглушенный смешок, ухмыляется.

Точно что-то не так.

— Может и правда не стоило тебя сегодня в офис тащить.

— Смешно, — ухмыляется.

— Да, брат, не нравишься ты мне, подменили тебя, что ли. Надо будет мне с Машуней пообщаться, поинтересоваться, что там с тобой произошло за эти пару недель.

Мне стоит только упомянуть имя его помощницы, как Слава заметно напрягается. Щурится недобро, желваки на лице играют. Одно неосторожное слово и чего доброго в драку полезет.

Дурак ревнивый.

Впрочем, я в чем-то его понимаю даже.

— Тормози, еще инсульт получишь, сердечно-сосудистые нынче молодеют. Никто на твою Марию не претендует. Совет да любовь.

Все равно не упускаю возможность его поддеть. Я понимаю его, как мужик… Как влюбленный мужик понимаю. Ревность его меня достала, правда, сильно, за те две недели, что я вынужденно его Машку эксплуатировал. Хотя, надо признать, его бешенство меня порой забавляло, разбавляло полные нервяка будни .

В принципе он сам виноват, два года вокруг да около ходил. Чего беситься-то? На себя злиться надо было.

Признался бы в первую очередь самому себе, а во-вторую — Машке, глядишь, легче бы переносил ее временное вынужденное сотрудничество со мной.

А вот Машка… Машка молодец девочка.

— Что, даже отрицать не будешь?

— Богомол, ты нарочно, что ли, нарываешься? — рявкает, не выдержав.

— Да все-все, — поднимаю ладони в примирительном жесте, — настроение у меня хорошее.

— Это на тебя предстоящая женитьба так влияет? Или новость о том, что школу мы все-таки перестроим? — усмехается, заметно расслабившись.

Ладно, пожалуй, не буду его больше за усы дергать.

Хорошего понемногу.

— А все сразу, но и это еще не все.

— Нет?

— А ты думал я тебя просто поболтать позвал?

— С тебя станется.

— И то верно, но сегодня повод особенный.

— И что же это за повод? — особого любопытства на его лице я не замечаю.

Впрочем, у него в программе закодирована только одна эмоция: гнев. Заводские настройки иного не предусматривают.

Ну если только речь не идет о Маше.

— Скоро узнаешь, — я демонстративно смотрю на часы на своем запястье.

Ровно в назначенное время из приемной доносятся приглушенные голоса.

Смолин, пока еще не понимая, что за гости к нам пожаловали, хмурится, скептически на меня уставившись.

Взглядом задает вопрос. Ответить я не успеваю. В кабинете раздается звонок.

— Слушаю, Кира, — нажимаю на кнопку и смотрю на своего зама.

— Владимир Степанович, тут господин Вознесенский прибыл.

Вот теперь на лице Смолина появляется еще одна редкая и совсем не свойственная ему эмоция – удивление.

— Я понял, пригласи, пожалуйста.

Отключаюсь. Откидываюсь на спинку кресла, довольный смотрю на охреневшее лицо Смолина.

— Ты мне сейчас хочешь сказать, что этот тот самый Вознесенский?

— Он самый.

— То есть госзаказы нам все-таки светят?

— Я очень на это надеюсь, встреча пока предварительная.

— Ты душу продал, что ли?

— Нет, у меня просто еще один ангел-хранитель в жизни появился.

Глава 69

Кира

Тихо постучав в дверь, я дергаю раз ручку и тяну ее на себя.

В кабинете Володи стоит мертвая тишина, сам Богомолов, сидит в кресле, откинувшись на спинку. Его глаза закрыты и, кажется, мое появление остается для него незамеченным.

Даже стук не слышал?

Предварительные переговоры с Вознесенским затянулись почти на два часа. Все это время меня не покидало некоторое волнение, но я старательно себя успокаивала.

В конце концов раз Вознесенский назначил эту встречу, значит все не так плохо и я не особо подпортила Володе дела, позволив себе некоторую грубость в разговоре с этим серьезным дядькой.

Да и подарок, лежащий у меня в столе, тоже свидетельствует в пользу этого предположения.

Я на секунду замираю, вспомнив о дорогущем браслете, но тут же себя одергиваю. Ничего с ним не случится, никто не осмелится рыться в моих вещах.

Подхожу к столу, обхожу его и пальцами касаюсь волос Володи. Провожу по ним ладонью, улыбаюсь. Он резко открывает глаза, моргает несколько раз, смотрит на меня почти удивленно, словно не ожидал меня тут увидеть.

— Кира? — потирает ладонями лицо, садится удобнее.

— Уснул? — спрашиваю, не отрывая от него взгляда.

Последние дни выдались загруженными. Впереди маячили праздники, а это означало полный переполох в компании, и не только в нашей. Все пытались что-то успеть, закрыть пробелы, уложиться в дедлайны, при этом косячили конечно по-страшному.

А кто-то, видимо, уже находясь в предпраздничной эйфории, и вовсе забивал на работу.

Да-да, это только кажется, что большие серьезные компании работают двадцать четыре на семь триста шестьдесят пять дней в году, и сотрудники в таких компаниях обязательно роботы, не иначе, но на деле вокруг всего лишь люди. Ошибки и недочеты неизбежны.

Некоторые проблемы нам создали партнеры, в основном поставщики. Впрочем, их винить тоже было сложно, повлиять на зарубежные поставки и задержки задача непростая, тем более когда речь идет о задержках на таможне.

Отдел логистики вот уже который день стоял на ушах, юристы в курилке ругались матом. Громко. В отделе планирования и контроля и вовсе забыли, что такое нормативная лексика. В филиалах вообще творилось что-то невообразимое.

Более менее спокойная атмосфера царила только в теходтеле, но эти сами по себе чудаковатые ребята.

Бесконечные звонки, куча запросов, переписки длиною в полотно и множество потраченных нервных клеток в попытке выяснить, где и кто обосрался больше и как исправить ситуацию — обычные рабочие будни. Даже у меня уже нервно дергался глаз, а что до Богомолова…

Он вот уснул в кресле.

— Да, чего-то я задремал, надо же, — он как будто сам от себя не ожидал, — иди ко мне.

Обхватывает рукой мою талию и одним рывком усаживает меня к себе на