Я невольно начинаю смеяться, чем заражаю и Сашку с Лялькой.

Напряжение, вызванное внезапным появлением Владимира Степановича, постепенно растворяется в веселой и легкой атмосфере, созданной его дочерью.

Беру в руки палочки и захватываю ими ближайший ролл.

— Да еб твою… — вскрикивает Сашка и я инстинктивно перевожу взгляд в ее сторону.

Недовольство, как оказалось, вызвано плюхнувшимся в соевый соус ролл.

— Кто вообще придумал эту фигню, — она откладывает в сторону палочки, салфеткой вытирает разбрызганные по столу темно-коричневые пятна и встает со стула.

— Просто у тебя руки кривые, — Ляля не упускает возможности постебаться.

— Просто я привыкла есть, как нормальные люди, то есть вилкой, — парирует Сашка и, дразнясь, высовывает язык.

Вооружившись, по ее мнению, человеческим прибором, она возвращается за стол.

— Серьезно? Роллы вилкой? — Ляля начинает откровенно ржать и в какой-то момент даже немного давится. — Ты еще нож возьми, чтобы пиццу резать.

— Отстань, — с довольным видом Саша протыкает вилкой упавший в миску с соусом ролл.

— Чокнутая, — заключает Ляля, — вот смотри, учись, — машет захваченным роллом перед лицом Саши.

Я тихо посмеиваюсь над их перепалкой.

— Так, Кир, с этой мы японский ресторан не идем, она нас опозорит.

— Знаешь что, за те деньги, что они берут, я могу даже ногами есть, — справившись со своими несчастным роллом, заявляет Сашка.

— Так, ладно, Саня рассказывала, что вы в приюте познакомились? — Ляля неожиданно меняет тему разговора.

— Ну да, — улыбаюсь.

— Прикольно, — вздыхает, — я бы тоже хотела, но у меня аллергия на всякую шерстяную живность, — произносит с видимым сожалением.

Я ничего не отвечаю, потому что просто не знаю, что сказать.

— А чем ты еще занимаешься?

— Да особенно ничем, учусь на заочке, работаю.

О том, что сегодня был мой последний рабочий день на основной работе, решаю умолчать. Вряд ли это вообще кому-то интересно.

— А почему на заочном? Я давно хотела спросить, но все как-то не решалась, — вклинивается Сашка.

— Деньги нужны.

— А родители тебе не помогают? — интересуется Ляля.

— У меня нет родителей, они умерли.

— Ой, — округлив глаза, Ляля прикладывает ладонь ко рту, — блин, прости, пожалуйста, я не хотела…

— Все нормально, — перебиваю, — это было давно.

— А как же ты, ну… у тебя хоть кто-то есть?

— Есть, — улыбаюсь, — бабушка, она в деревне живет, — отвечаю, и невольно присматриваюсь к реакции.

— Прикольно, а ты в общежитии или квартиру снимаешь?

— Ну не совсем снимаю, живу у своего молодого человека.

— Оо, — выдает Ляля, — круто. А бабушка не против?

— Эмм, — меня почему-то этот вопрос заставляет рассмеяться, — ну было бы странно, если бы в моем возрасте бабушка мне что-то запрещала.

— В смысле? Погоди, а тебе сколько?

— Двадцать три.

— Сколько? — рядом, подавившись то ли вином, то ли едой, восклицает Саша.

— Двадцать три, — повторяю, не понимая, что именно ее так удивило.

— Офигеть, — заключает Оля.

— Двадцать три? — повторяет Сашка.

— Ну да, а что?

— Блин, вообще не выглядишь, никогда бы не подумала.

— Ну это же хорошо, разве нет?

— Да вообще отлично, но неожиданно.

Дальше вечер проходит в легкой и веселой обстановке. Меня заваливают вопросами и я, наконец взяв себя в руки, делаю то же самое. В общем, атмосфера на кухне царит расслабленная и непринужденная ровно до тех пор, пока в моем кармане не начинает вибрировать телефон.

Я даже не глядя на экран, уже точно знаю, кто звонит.

Достаю телефон и поджимаю губы.

Паша.

Кошусь на время и в удивлении вскидываю брови. Время перевалило за полночь.

— Я сейчас вернусь, надо ответить, — говорю девчонкам и встаю со стула.

Резкое изменение положения на мгновение вызывает легкое головокружение и я слегка пошатываясь.

Вроде немного выпила, а перед глазами все равно мутнеет.

Выхожу из кухни, погруженная в свои мысли и предстоящий разговор с Пашей, даже не смотрю, куда, собственно иду.

Забрела в какой-то темный пустой коридор и, оглядевшись, останавливаюсь.

Провожу пальцем по экрану и отвечаю на звонок.

— Алло.

— Ты где? — не здороваясь и с претензией.

— И тебе привет, — вздыхаю и прикусываю губу.

Вот меньше всего мне сейчас хочется скандала.

— Привет, так где ты?

— А ты что, уже дома? — усмехаюсь, вспомнив содержание его сообщения.

— Дома, а вот где ты ходишь, вопрос, — выдает с хорошо читаемым обвинением в голосе.

— А я у подруги.

— У какой еще подруги? Ты время видела? — все больше распаляется.

— Видела, а ты? Я так понимаю, ты только вернулся?

— Когда ты будешь дома? — игнорирует мой вопрос.

— Завтра, — отвечаю спокойно.

— В смысле завтра? Ты офигела, Кир? Какая нахер подруга.

— Моя подруга, Паша, и давай без половых органов как-нибудь, — начинаю раздражаться.

— Адрес говори, я вызову такси.

— Ты меня не расслышал? Я приеду завтра.

— Ты с дуба там рухнула, что ли? Я должен поверить, что ты у какой-то там подруги ночевать собралась?

— Но я же верю, что ты с пацанами тусил, — цежу, уже откровенно злясь.

У него, правда, хватает совести делать подобные намеки?

— Все, Паш, завтра приеду, я правда у подруги.

Он ничего не отвечает, просто сбрасывает звонок, а я продолжаю сжимать телефон в руке.

Вздохнув, разворачиваюсь резко и неожиданно для себя влетаю в чью-то твердую грудь.

— Ай, — потираю свой слегка пострадавший нос и жмурюсь.

Где-то рядом раздается щелчок и коридор освещается светом ярких ламп.

— Ты в порядке? — слышу знакомый голос и едва сдерживаюсь, чтобы не выругаться.

Открываю глаза и встречаюсь взглядом с хозяином дома.

За