Я здесь не ради благородной цели, а ради чего-то более эгоистичного. Мать может не гордиться мной. Какие бы оскорбления она ни бросала, я знаю, какой след оставила. Я здесь не для защиты страны — я здесь, чтобы защищать людей. А что сделала моя мать, кроме как травмировала их?

Я создала свою семью без нее и сделаю все, чтобы ее защитить.

Глава 5

Залак

Я всегда считала, что «путешествие по переулку памяти» — просто идиома, не имеющая физической формы. Но поместье Халенбеков не изменилось ни на йоту с тех пор, как я видела его в последний раз.

Правда, рассмотреть его как следует мешает распухший синяк вокруг глаза. Массивные дубовые балки по-прежнему контрастируют с серыми каменными стенами особняка. Фонтаны ослепительно белы. Живые изгороди подстрижены с хирургической точностью. Сады, в которых мать Матиса проводила дни, полыхают красками — даже оранжерея всё так же буйствует жизнью.

Единственные перемены — усиленная охрана и количество животных. Я чуть не сбила курицу на подъездной дорожке, а в гараже (еще одно новшество) на меня зашипел кот. Похоже, Матис пристрастился к скоростным автомобилям.

Прижимая шлем к боку, я вытираю потные ладони о джинсы, пока осматриваю камеры по периметру. Охранник у ворот сказал, что мне выделили гостевой домик у бассейна, хотя я точно знаю — для охраны есть отдельные комнаты в главном доме. При этих словах мышцы невольно расслабились. Нет ничего хуже, чем снова делить жилье с кучей незнакомых мужчин и вторгаться в личное пространство Матиса.

Я морщусь от боли и обхожу главное здание, направляясь к бассейну. Что за запах? Подходя к крылу охраны, замечаю еще одно изменение — новый сарай пристроен к дому, и в воздухе витает легкий аромат сена и навоза.

Поднявшись на крыльцо, вхожу в гостевой дом — называть его «домиком у бассейна» даже язык не поворачивается. Это полноценный гостевой дом в десяти ярдах от воды.

Мои немногочисленные коробки аккуратно составлены у стены рядом с мини-кухней. Сегодня днем на пороге появился какой-то тип и остолбенел, увидев мое лицо. Оказывается, Матис вчера сказал, что пришлет грузовик за моими вещами. Честно? Для меня это новость.

Онемение в ноге притупляет боль, но и сил тоже не прибавляет.

Быстро осматриваю спальню и ванную. Возвращаюсь в гостиную, ставлю первую коробку на стол. В ней — вся моя еда. Затем замираю, открыв холодильник. Полностью забитый холодильник. Хлопаю дверцей и проверяю все шкафы. Все забиты продуктами под завязку.

Я на это не соглашалась.

В ванной — шампуни, кондиционеры, мыло. В ящике — гигиенические принадлежности.

Он всё спланировал? Терпеливо ждал, пока я достигну дна, чтобы спасти?

Ну и хуй с ним. Мне не нужен герой. Я и сама справлялась.

Врываюсь в спальню, распахиваю гардероб и...О боже.

Я медленно протягиваю руку к голубой футболке. Провожу пальцами по вышивке. Слезы щиплют глаза, когда воспоминания подкатывают к горлу. У нас с Гаей, Эми и Матисом были одинаковые футболки с поездки в Скалистые горы.

Я и не надеялась увидеть ее снова.

Вешаю футболку обратно, затем нащупываю кожаную куртку Ferrari, которую Матис привез мне из Монако. Платье с выпускного. Худи, которое мы с Гаей пытались покрасить. Блузку, купленную в Париже во время семейной поездки.

Одно за другим воспоминания накрывают меня, пока я перебираю вещи.

Я не мечтала снова их увидеть. Гая говорила, что через неделю после моего побега мать заставила горничную собрать все мои вещи для пожертвований.

Пока я шла дальше, он жил в доме умерших родителей, управлял бизнесом отца...и хранил мои вещи. Через десять лет после того, как я бросила его и всё, что у меня было, они вернулись.

Я зажмуриваюсь, наслаждаясь болью. Резкий укол в ногу заставляет меня отступить на кровать. Мягкость пухового одеяла на мгновение вырывает меня из пучины отчаяния. Я и забыла, каково это — дорогое постельное белье. От богатства — к нищете — и снова к богатству. Не тот круг жизни, который я себе представляла.

Раскладываю свои скудные пожитки, затем встречаюсь с Сергеем, главой охраны, для ознакомления с территорией. Вернувшись в гостевой дом, плюхаюсь на диван перед телевизором, прижимая к глазу пакет с замороженными овощами.

Время идет, солнце садится, окрашивая небо в индиго. Несмотря на урчание в животе, не могу заставить себя встать, кроме как чтобы налить еще выпить. Кроме пачки рамена, вся еда здесь принадлежит Матису — а его подачки мне не нужны.

Я ничего не сделала, чтобы заслужить это. Не стоило соглашаться переезжать раньше. Две недели в палатке я бы выдержала.

Собираюсь пойти найти Сергея — пусть передаст Матису: «Спасибо, но я ухожу. Увидимся через две недели».

Только тянусь к обуви, как стук в дверь заставляет меня вздрогнуть. Инстинктивно хватаю пистолет из верхнего ящика у входа. Снимаю с предохранителя, прячусь за дверью — и только потом осознаю свои действия.

Сердце колотится, когда я моргаю, возвращаясь из мира, где нападение может произойти в любой момент.

Что за хрень? Угрозы нет.

Тревога бы сработала. Кто, по-моему, за мной придет? Охрана? Горничная? Господи, мне нужно взять себя в руки.

Засовываю пистолет в пояс спортивных штанов, прикрываю свитером. Смотрю в глазок, приоткрываю дверь.

Легок на помине.

Грудь сжимается при виде него. Я видела Матиса в костюме бесчисленное количество раз, но сейчас он выглядит особенно эффектно — дорогая ткань облегает мышцы. Платиновые волосы безупречно уложены, на пиджаке ни пылинки.

— Добрый вечер, Lieverd.

Он не может называть меня «дорогая».

— Говорили, тебя не будет неделю, — говорю я.

Сергей был идеальным посредником — Матис не смог бы уговорить меня остаться. А теперь он здесь, чтобы разрушить мою решимость.

— Разве не опасно придерживаться графика? — Уголок его губ приподнимается, на мгновение обнажая того мальчика, которого я знала.

— Это проверка?

— Нет, но могу устроить. — Он без церемоний вторгается в мое пространство, заставляя отступить. Прислоняется к косяку, засовывает руки в карманы. Поза небрежная, но она лишь подчеркивает, каким мужчиной он стал. — Помню, как ты любила ненавязчиво упомянуть свои оценки.

— Люди меняются, — кусаю щеку, не зная, как вести этот разговор.

— Меняются, — вздыхает он. — Но боюсь, некоторые черты моего характера остались неизлечимой чумой для окружающих.

— Дай угадаю. Все такой же невыносимый победитель и плохой проигравший.

— Все такой же гений, Зал. — Его улыбка бьет прямо в сердце.

Зал.

Ти-Джей называл меня «Зи-Би». Последний, кто звал меня