Я не виновата, Олли. Я просто решила сыграть в ту же игру.

– А ты все решила, да? – спросил Олли.

Я сжала губы в тонкую линию.

– Черт подери, Мия… – Олли ударил кулаком по столу, и мы с Зиком оба подпрыгнули. – Четыре чертовых месяца. А до тех пор ты должна только есть, спать и наслаждаться нашими совместными ночами.

Ему-то легко говорить. Он не провел час в темном чулане. Более того, он еще и зло потом выместил не на том человеке.

– Доверься мне.

Я приподняла подбородок и посмотрела на Джуда. «Вот каково мне». Я не могла перестать думать о словах из той записки, снова и снова. О чем они?

Олли схватил меня за подбородок и заставил посмотреть ему в лицо.

– Обещай мне… ты позволишь мне об этом позаботиться. – Он сжал челюсть, в глазах его сияла мольба. – Скажи это вслух, Мия. Пообещай мне.

– Я обещаю, – я прикусила внутреннюю сторону щеки, чтобы почувствовать боль ото лжи.

Я врала, глядя ему в глаза – казалось, будто к горлу приставили клинок. Олли чмокнул меня в лоб, и я прикрыла глаза.

Он задержал на моей коже губы, а потом отстранился.

– И не ври мне, блин, больше. – Олли отодвинул стул и, потому что был джентльменом, тут же задвинул его обратно. – Мне нужно прогуляться.

И он отошел к выдаче.

Олли не покинет этого зала. Он никогда не оставит меня одну.

Зик постучал кулаком по столу, привлекая мое внимание.

«Мия и Олли. Навсегда», – твердо показал он. – «Не Пэм и Джим. Не Росс и Рейчел. Не Ромео и Джульетта. Мия и Олли. Иди за ним».

– Нет, ему нужно проветриться, – уверила я Зика, не став отвечать на языке жестов. – Это просто недопонимание.

«Ты ему нужна», – добавил Зик.

– И я его, Зик. Навеки. Он на меня не злится. Он злится на какого-то безликого козла и хочет решить эту проблему, но не знает, с чего начать. Олли застрял между моралью и разрушением. Спокойствием и бурей. Любовью и ненавистью. Он застрял посредине. Все, в чем он так уверен, поставлено под сомнения. – Я посмотрела на его выцветающие татуировки и взъерошенные коричневые волосы. На человека, которому была обещана моя душа.

Он косился на меня, стоя у стены и положив руку на заднюю часть шеи.

– В своем прекрасном разуме Олли несет тяжесть тысяч потерянных душ, но сердце у него – как у тысячи ангелов. Вот поэтому я и не могу позволить ему сделать это ради меня. Я соврала, потому что могу уничтожить шутника, и это никак не заденет мою совесть. И Олли пошел прогуляться, потому что тоже прекрасно это понимает.

Двадцать шесть

Иногда нам нужен тот, кто

согласится посидеть с нами в темноте.

Оливер Мастерс

Мия

Мисс Чэндер сидела, уткнувшись лицом в телефон, и жевала жвачку. Судя по улыбке, наверняка переписывалась с любовником. Я закончила работу примерно двадцать минут назад и должна была просидеть тут еще двадцать минут, слушая ее тихие смешки и хлопки от жвачки.

– Слышала, что случилось вчера в Полоумном приемнике? – прошептала Тайлер. – Еще один суицид. Говорила же… это заразно. Распространяется со скоростью лесного пожара.

В этом не было никакого смысла. Целых три самоубийства в школе за один год. Нечто невероятное.

– Как ты об этом узнала?

Тайлер пожала плечами. Она сильно изменилась с начала учебного года. Судя по всему, потеряла фунтов двадцать, а то и больше. Светлые волосы, которые она раньше носила распущенными, чтобы закрывать лицо, она собирала теперь в высокий хвостик. На долоровской рубашке не хватало двух пуговиц, чтобы грудь было лучше видно. Она набралась уверенности. Хорошо, конечно, но какой ценой?

Хлоп.

Тайлер застонала.

– Если я услышу это еще раз, то закричу… – она впилась в мисс Чэндлер взглядом и продолжила ныть, а мой разум отправился туда, где обитали математика, статистика и суициды. Самоубийствам не стоит ассоциироваться с математикой, но, к сожалению, я жила в мире, где все измерялось в цифрах.

В моем мире и на Итана, и на Олли это сильно влияло.

После их драки я видела Итана лишь мельком, но мне хватило и этого: Олли хорошенько отыгрался на его лице. Они пожали руки и разошлись. Скула Итана расцветала июльским закатом в Пенсильвании, хоть уже и заживала. Губа разбита, один глаз чуть припух – прошла уже неделя. Я думала, он разозлится на меня, но этого не произошло.

Я знала, что для того, чтобы тебя уважали, тебя должны бояться. Никто не боялся Олли, но большинство людей уважало его.

– Если люди боятся тебя, то среди врагов ты будешь казаться выше на десять футов. Но если люди любят тебя, то ты будешь казаться выше на сотню футов среди своих верных защитников, – сказал однажды Олли.

Люди начинают уважать тебя, если у них есть на то причина. И в тот день, когда кулак Олли врезался в череп Итана, Олли преподал всем урок: что будет, если ты вдруг повернешься спиной к людям, с которыми должен был стоять в одном ряду.

Тебе надерут задницу.

Итан вошел в класс и отыскал меня взглядом, а потом встал перед мисс Чэндер лицом к ученикам.

– Офицер Скотт, какой сюрприз! – проворковала мисс Чэндлер, буквально раздевая его густо накрашенными глазами и закусывая розовые губы. Никто не удивлялся тому, что у Итана было тело божества и острые черты портретов Пикассо. Но лишь я знала, каково это: свернуться в его руках посреди ночи и слушать, как он отгоняет твои кошмары.

– Джетт, на выход! – сообщил он, не обратив внимания на то, какой дурой выставляет себя Чэндлер, облокотившись на стол и чуть подавшись вперед, чтобы показать декольте.

Я улыбнулась про себя, собрала вещи и помахала Тайлер.

Мы зашли в соседний зал, и Итан быстро закрыл дверь и повернулся ко мне. Маска его исчезла – передо мной вновь стоял Итан, которого я прекрасно знала.

– Ты нужна мне, – прошептал он. – Всего на одну ночь. Мне нужна одна ночь. Мне нехорошо. Прости, что оставил тебя одну. Мне не стоило этого делать. Но прошу, Джетт. Скажи Мастерсу, что поспишь сегодня в своей комнате. Скажи ему что угодно, но, честно, ты мне чертовски нужна. Очень нужна прямо сейчас. Я скоро попросту сломаюсь. Не могу больше, – Итан продолжал мямлить.

– Хорошо, – я кивнула и схватила его за руку.

Итан прежде никогда не признавался в том, что я ему нужна. Я всегда думала, что нужна ему,