С тем же успехом он мог дать мне осиновый кол и попросить проткнуть им сердце.

– Мы все хотим побеждать. Побеждать в гонках, набирать очки, выигрывать чемпионаты. Моя цель в каждой гонке – приносить как можно больше очков для команды.

Кажется, такой ответ репортера удовлетворил. Пока что. Но что будет, когда они зададут такой же вопрос в следующем сезоне? Я же не смогу прямо сказать: «Я добровольно отказался от борьбы за чемпионство, чтобы остаться в команде»? Эта фраза звучала так же жалко, как я себя чувствовал.

– Блейк! – подал голос журналист SkySports. – Что вы думаете о том, что произошло на пятьдесят третьем круге?

Блейк придвинул стул поближе к микрофону:

– Э-э-э. Это произошло. Все закончилось. Что еще тут можно сказать?

Впервые я порадовался, что Блейк не давал подробные интервью. Он ненавидел пресс-конференции так же сильно, как я ненавидел ходить к врачу.

– Ты знал, что Тео велели тебя пропустить?

Блейк закатил глаза:

– А ты себе затычки в уши воткнул, когда я поинтересовался «Какого черта он меня не пропускает?» по радио?

– Так тебя расстроило, что Тео не дает тебе вернуться в лидеры гонки?

– Слушай. – Блейк вздохнул и с прищуром посмотрел на докучливого журналиста. – Тео – отличный напарник по команде, и я не сомневаюсь, что он заходил на этот круг исключительно с благими намерениями. Мы все время от времени оказываемся в ситуации, когда нам приходится ставить на первое место интересы команды, а не собственное желание набрать как можно больше очков в личном зачете. Отстой ли это? Безусловно. Но все мы хотим, чтобы «МакАлистер» набрал максимальное количество очков в Кубке конструкторов. И это главное.

В помещении воцарилась неестественная тишина. Была велика вероятность, что Блейк только что дал свой самый развернутый ответ на пресс-конференциях за многие годы. Холлис и не подозревал, что «МакАлистер» хотел, чтобы я постоянно находился в том самом отстойном положении, о котором он только что упомянул.

К счастью, дальше журналисты принялись расспрашивать Гарри об изменениях в его стратегии, внесенных в последнюю минуту. В тот же миг, как пресс-конференция закончилась, я поднялся со своего места и вышел за дверь. Пока я шел по паддоку, Блейк следовал за мной по пятам. При этом он выдерживал как раз достаточную дистанцию, чтобы я выглядел как полный придурок, реши я вдруг развернуться и потребовать от него, чтобы он оставил меня в покое.

Все изменилось, как только мы оказались в уединении моторхоума «МакАлистера».

– Может, мы все-таки обсудим, что там, черт побери, произошло? – поинтересовался Блейк, даже не потрудившись понизить голос.

– Ты же сам сказал, – огрызнулся я, поднимаясь по лестнице на второй этаж. – Это произошло. Все закончилось. Что еще тут можно сказать?

Блейк фыркнул, почувствовав ярость в моем тоне:

– Да что, черт побери, с тобой происходит? Это все из-за разрыва с Джози?

– Отвали, – бросил я, входя в свой номер.

Сейчас был тот самый случай, когда гости в моем номере не приветствовались, но Блейку, похоже, было все равно. Его высокая фигура заняла собой весь дверной проем.

– Я серьезно, Тео. Что, черт побери, происходит? Ты всю неделю вел себя со мной как придурок, а я понятия не имею, что я сделал не так. И во время гонки ты, черт побери, едва меня в отбойники не вогнал.

– Это – гонка, Блейк! – рявкнул я. – И прости, что я не стал облегчать тебе победу. Видит бог, я тоже пытаюсь набрать очки, усек? А теперь свали уже, а? Я бы хотел побыть один.

Блейк недоуменно покачал головой:

– Нет, Уокер, мы поговорим об этом. Ты сам на себя не похож.

– Нет, мы не будем об этом говорить. – Я сделал шаг вперед и толкнул его в грудь. И, черт побери, какое же это было приятное чувство. – Так что проваливай на хрен из моего номера.

Блейк резко рассмеялся:

– Ты действительно хочешь пойти таким путем? Потому что я…

Моя ладонь соприкоснулась со щекой Блейка, и по комнате разнесся гулкий шлепок. «Ох, черт». Я уставился на Блейка, гадая, смогу ли я проскользнуть мимо него и пробежать по коридору до того, как его кулаки из меня весь дух выбьют. За эти годы мне удалось удержать его от множества пьяных драк в барах, но я никогда не становился жертвой его хука справа или джеба слева.

– Ты что, только что отвесил мне леща? – с широко округлившимися глазами поинтересовался Блейк.

Я попятился:

– Эм… да?

Плечи Блейка затряслись от хохота. Он прислонился к дверному косяку, чтобы удержаться на ногах. Я бы предпочел такую реакцию сломанному носу в любой день недели.

Блейк вытер слезы:

– А ты не хотел просто врезать мне, приятель?

– И сломать себе пальцы до конца сезона? Ну уж нет, Блейки Блейк. – Я покачал головой, и мой гнев внезапно сменился усталостью. – Но прости за это. Не знаю, что на меня нашло.

Блейк осторожно коснулся ярко-красной отметки на щеке.

– Я горжусь тобой, приятель. К этому долго шло. И хотя обычно я знаю, чем я это заслужил, на этот раз я не так уверен. Почему бы тебе не рассказать мне, что, черт побери, с тобой пошло не так?

Я рухнул на диван и уперся локтями в бедра. «И с чего же, мать твою, мне начать?»

– Да все.

Глава 32: Джози

Несмотря на желание заползти под ближайший столик, я нацепила на лицо довольную улыбку. В то время как некоторые девушки – и Тео – отводили целые недели или даже месяцы на празднование своего дня рождения, мне одного дня было более чем достаточно.

Как бы я ни любила отмечать дни рождения других людей, свой собственный я, как правило, вообще предпочитала не отмечать. Слишком много давления. Созывать всех друзей на ужин, открывать перед всеми подарки, придумывать невнятный ответ на вопрос, все ли мои желания сбылись. «Нет, Линда, мое желание стать домохозяйкой-миллионершей с собачкой так и не сбылось». Единственное, на что я была готова, – это на ужин с родителями, и то больше для них, чем для себя.

Хостес провела меня к столу, над которым красовалась связка воздушных шариков, на которых жирным шрифтом были выведены надписи: «С днем рождения!» и «Именинница». Очевидно, ничто не кричало так громко об ужине в трехзвездочном мишленовском ресторане, как парные шляпы в горошек.

Покупательница воздушных шариков встретила меня широкой улыбкой от уха до уха.

– С днем рождения, дорогая!

Разумеется, единственный раз, когда моя мама приходила