– Подожди, я помогу.

– Нет, спасибо, я сама. Не смею тебя задерживать, – добавляет она.

Значит, она меня все же выставляет. Ее можно понять. В конце концов, несколько дней назад я поступил с ней так же. Быстро одеваюсь и направляюсь к двери, позволив себе оглянуться на нее. Но Луна уже забыла о моем существовании и не отрывает глаз от экрана телефона.

– Лиам, – окликает она меня, когда я берусь за ручку двери.

– М-м-м?

– Я решила, что сегодня мой последний день в лейбле, – холодно бросает она. – Было приятно поработать с тобой.

Этот сарказм режет меня без ножа и не дает выдавить ни слова в ответ. Но больше всего меня удивляет звук, с которым трескается мое сердце, когда я понимаю, что больше не буду видеться с ней каждый день.

Глава 25. Луна

Надо искать другую работу.

Но пока я просто сижу на диване в толстых носках, потому что, несмотря на начало июня, сегодняшним вечером холодно, как в аду. В голове такая каша, что я десятый раз перечитываю одну и ту же строчку в книге. Конечно, мне интересно, переспит Лили наконец с братом своего отца или нет, но чего, блин? Давайте-ка отмотаем назад. Кажется, я пропустила целый абзац. Концентрация почти на нуле по ряду причин. Вот список.

1. Все место в моей голове занимает наш небольшой тет-а-тет в моем кабинете три дня тому назад. Тет-а-тет – это хорошее слово для описания того, чем мы там занимались, правда же? Оно куда поэтичнее, чем «мой начальник и бывший в одном лице лизал меня, пока я не задрожала». Эль Каброн явно надо мной издевается.

2. Этим тет-а-тетом завершился мой последний день в лейбле. После того, что произошло между нами с Лиамом, и после того, как обошлась со мной его крестная, я поняла, что больше не смогу там оставаться. Так что теперь я безработная, у которой даже нет запасного плана.

Когда звонит телефон, сразу начинаю улыбаться и с легким сердцем беру трубку.

– Рад, что твое тело не лежит где-нибудь на дне Гудзона.

– И тебе привет, пап.

Папа и его сомнительные шуточки.

– Я был в шаге от того, чтобы вычеркнуть тебя из своего завещания и вписать туда соседку.

– Я тоже скучаю.

Мы не созванивались уже несколько недель. С нашими работами и темпом жизни я забываю о самом важном.

– Подожди, я переключусь на «ФейсТайм», – говорит он. – Господи боже, сколько ты не спала?

– Хочешь сказать, я страшная?

– Хочу сказать, что ты мало спишь.

– Пап, а ты сам когда в последний раз высыпался?

Ну как тут не улыбаться, если я его уела?

– Расскажи лучше о работе, – ворчливо просит он вместо ответа.

Сглатываю подступивший к горлу комок. Как сказать ему, что у меня больше нет работы из-за оставшихся в прошлом отношений с Лиамом? Как сказать ему, что Лиам оказался моим начальником? Я ненавижу ему лгать, но все же рассказываю зачем-то о том, как прошел первый день записи сингла Орхидеи, который должен был состояться сегодня, но отменился, потому что она согласна работать только со мной. Выдумываю на ходу и забрасываю его техническими подробностями, чтобы сбить с толку. И презираю себя за это.

– А теперь ты, – говорю я, закончив вешать ему лапшу на уши.

– Я никого не ослепил и не парализовал, так что, думаю, я неплохо справляюсь.

Услышав его слова, начинаю неистово хохотать и понимаю, что мне это, оказывается, было нужно, хотя черный юмор моего отца мало кому нравится.

– Ты же приедешь в декабре на пару дней, как собирался? – с надеждой спрашиваю я.

– Я приеду во что бы то ни стало. Тем более что я уже купил теплый гульфик для вашей холодрыги, – шутит он.

– Пап, ты ужасен.

– А почему, ты думаешь, все говорят, что ты на меня похожа? Кстати, о генах, ты маме звонила?

Здрасте, приехали.

– С чего бы мне ей звонить?

– Луна, – с нажимом говорит он.

Раздраженно закатываю глаза на эту невысказанную просьбу дать ей шанс.

– Она ведь пытается исправиться, золотко.

– Круэлла опоздала с этим на много лет, но я по доброте душевной ставлю ей… пять. За старание.

Он тяжело вздыхает.

– Если она спросит, скажи, что я пытался тебя переубедить, ладно? Что ж, пойду. Я тебя люблю, но не слишком.

– И я тебя.

Падаю на диван со всеми симптомами «острого круэллагита»: мигренью, раздражительностью и холодным потом, которые лечатся только доброй порцией фастфуда и каким-нибудь драматическим сериалом. Но когда из коридора до меня доносится ругань лучших друзей, решаю, что с меня хватит. Шестое чувство подсказывает, что пора делать ноги.

Выйдя на улицу, надеваю наушники и отправляюсь куда глаза глядят. В городе привычно кипит ночная жизнь. Под песню усиленно пытаюсь не думать о проблемах, пока ее не прерывает входящий звонок с незнакомого номера. Услышав на том конце провода прерывистое дыхание, ощущаю, как внутренности завязываются узлом. Но не от страха, а от ярости.

– Я знаю, что это ты, – шиплю я. – Не знаю только, чего ты от меня хочешь, но мне надоели эти игры. Ты просто жалкое ничтожество. Если ты еще хоть раз мне позвонишь, я обращусь в полицию.

Руки дрожат, но я собой горжусь. А секунд через пять телефон снова начинает звонить.

– Да гори ты в аду, ублюдок! Я…

– Луна?

Отвожу телефон от уха, чтобы прочитать имя абонента.

– Кельвин? Прости, я подумала, что… Э-э, все хорошо?

– У меня – да, а у тебя? Ты какая-то нервная.

– Да просто какой-то придурок последние несколько дней развлекается тем, что разыгрывает меня. Значит, ты вернулся?

– Ладно, – вздыхает он. – Ты меня успокоила. И да, я прилетел сегодня утром.

Я не знаю, как описать наши с Кельвином отношения. Мы успели сходить на два свидания, пару раз поцеловались. Он шлет мне сообщения, на которые я отвечаю, когда вспоминаю о них, а потом он исчезает еще на несколько дней. Кажется, он все же заинтересован во мне. Но меня смущает то, что иногда его поведение кардинально меняется. То он жизнерадостный, то не успеешь глазом моргнуть, как он уже замыкается в себе. До его отъезда мы смотрели на «Нетфликс» фильм, в котором замужняя женщина вмешивалась в отношения пары, потому что была влюблена в этого мужчину. Его мизогинные высказывания в ее адрес неприятно меня удивили. Увидев мою реакцию, он стал божиться, что просто неудачно пошутил,