Она целует меня, жадно, словно не может насытиться, без намека на страх, с неподдельной любовью. Я знаю, потому что целую ее так же в ответ. Губы скользят по шее, подбираясь к уху.

– Ты – все для меня, моя единственная, – шепчу я. – Отталкивая людей, я всю жизнь ждал тебя одну.

Она хватает меня за ремень и притягивает к себе. Пальцы ныряют в джинсы, бедра трутся о мой член.

– Покажи мне, что я могу тебе доверять. – Ее слова как удар под дых: не прошло и четверти часа с тех пор, как я заставил ее усомниться. – Позволь мне показать, как сильно я тебя люблю.

– Дорогая, я уже говорил. Мы не будем заниматься любовью в грязной конюшне.

– Не-ет. – Она сжимает мой быстро увеличивающийся член через джинсы. – Ты говорил, что наш первый раз будет не в конюшне. Этот далеко не первый.

Проклинаю себя за то, что притащил ее сюда, а не увез домой.

– У меня презерватива нет, – признаюсь я.

Как-то не ожидал такого поворота. Чуть позже вечером – безусловно, так что в бардачок несколько штук я закинул, а вот в карман ни одного. Кто же знал, что мы соберемся заняться этим в конюшнях посреди площадки для родео.

Сесиль тихо смеется:

– Чертова Кейт, она ведь предупреждала меня об этом.

Я поднимаю брови, изумленно и встревоженно: о чем, интересно мне знать, они болтали, если разговор зашел о презервативах?

– Она сказала, что родео возбуждает, и мне нужно быть осторожнее, чтобы сегодня вечером не забеременеть.

– Кхм, – кашляю я в кулак.

Лицо заливает жар. Они говорили о ребенке, о нашем с Сесиль ребенке. Она что, правда этого хочет?

– Расслабься, – улыбается она, сжимая мои руки – чтобы не сбежал, наверное. – Я ответила, что спираль ни разу меня не подводила.

Вызванное ее словами облегчение слабее, чем я ожидал, и это пугает. Выходит, я не так уж сильно возражаю против ее гипотетической беременности?

– Так что, приступим?

Горячее дыхание на шее заставляет член мгновенно встать колом. Поверить не могу, что намерен трахнуть ее здесь. Сначала автокинотеатр, теперь вот общественные конюшни на родео, где яблоку негде упасть. Среди бела дня, да еще и без презерватива. Что эта женщина делает со мной?

– О да, пожалуйста, – шепчет она.

Я покрываю поцелуями лицо и шею, нежно провожу руками по изгибам груди, опускаюсь к талии и сжимаю аппетитные бедра. Не будь мы так далеко, я отвез бы ее домой и не спеша ласкал в кровати весь вечер.

– Ты веришь, что я никогда не причиню тебе боли?

– Да, – стонет Сесиль, когда я кладу руку на киску.

– Веришь, что я люблю тебя?

– Д-да, – выдыхает она.

Я расстегиваю ремень и просовываю руку внутрь, касаюсь пальцами кружевных трусиков, которые в ту же секунду становятся влажными.

– Что буду тебя защищать до самой смерти?

– Да.

– Хорошо. Потому что в ближайшие несколько минут у тебя будет повод усомниться во всем перечисленном. Если мы не хотим, чтобы нас застукали, придется делать это грубо, грязно и быстро.

– Прямо как я люблю.

26. Сесиль

Остин тянет меня в пустое стойло, пахнущее пылью и люцерной. Его глаза потемнели; он сейчас так пылок, что, не доверяй я ему всем сердцем, испугалась бы до чертиков. Голос комментатора где-то вдали ревет, возвещая окончание схватки за бычка, и сменяется музыкой, которая будет грохотать до конца антракта.

Я полностью одета, но под алчным взглядом чувствую себя голой. Остин осторожно закатывает рукава темно-синей клетчатой рубашки, словно перед тяжелой работой. Ладонь прижимается к стене рядом с моей головой, почти как десятью минутами ранее и в то же время совершенно по-другому, без страха и злости. Он жадно целует меня, свободной рукой быстро расстегивая ремень и стягивая джинсы. Пальцы скользят по белью.

– Черт, ты сводишь меня с ума, – шепчет он, покусывая ухо.

Мое тело нетерпеливо тянется к нему. Зацепив пальцем трусики, он спускает их к джинсам. Я возбужденно выдыхаю, изо всех сил борясь с вожделением. Все, что мне сейчас нужно, – слиться с ним в единое целое, и только его член может меня насытить. Палец властно касается нежного клитора, и меня захлестывает горячая волна, выходя из горла в громком стоне.

Остин снимает ковбойскую шляпу и бережно надевает мне на голову. Я ухмыляюсь:

– Надела шляпу, оседлала Нековбоя?

– Просто в ней я не смогу сделать вот это.

Опустившись на колени, он проводит языком по нежной коже на бедрах.

Язык сменяет кончики пальцев, рисуя неистовые круги на клиторе. Мои бедра покачиваются в невыразимом экстазе, грубое дерево царапает спину. Запускаю пальцы в густые каштановые волосы. Каждое прикосновение сводит с ума.

То ли угроза быть застигнутыми, то ли его признание в любви усиливает остроту ощущений, я буквально изнываю в сладкой истоме. Ноги подкашиваются, и сильные руки подхватывают меня за задницу, удерживая в нужном положении. Язык проникает в меня, и я взрываюсь в умопомрачительном оргазме.

Его имя слетает с губ в таком громком вопле, что вся арена наверняка слышит его в перерыве между песнями. Остин поднимается на ноги, расплываясь в широченной улыбке.

– Прекрасно. Пусть слышат, кто заставляет тебя кончать. Хочу, чтобы каждый знал: ты моя.

В четыре руки расстегиваем его штаны, они падают на пол. Хватаю голый член и провожу рукой по всей длине; каждая жилка пульсирует под ладонью. Притягиваю его к себе и раздвигаю ноги так широко, как только позволяют собранные на коленях джинсы. Кончик дразняще касается клитора, но внутрь не входит. В нетерпении выгибаю спину.

– Обожаю, когда ты так отчаянно меня хочешь, – ухмыляется Остин и, не отводя взгляда, погружает в меня кончик.

Нетерпеливо жду, когда он проникнет глубже и заполнит пустоту внутри.

Смочив головку слюной, он, наконец, врывается в меня с хриплым утробным стоном.

Обхватив его голову, притягиваю к себе и страстно целую. Прикусив нижнюю губу, ощущаю во рту металлический привкус, но остановиться не в силах.

– Ос, сделай так еще раз, – выдыхаю я. – Плюнь на член и трахни меня.

На его губах расплывается похотливая улыбка. Мучительно медленно он вынимает все, кроме кончика. Я нетерпеливо извиваюсь в его руках.

– Нравится, что я использую слюну как смазку, да? М-м, грязная девчонка. Покажи, как сильно ты меня хочешь.

– Пожалуйста, – стону я, уткнувшись в шею.

Он слегка наклоняется, и слюна падает на его твердый член. Я равномерно распределяю жидкость по всей длине, отчаянно целуя его.

На секунду Остин кладет голову мне на плечо, затем вынимает член и снова плюет на него. Я дрожу в предвкушении сильного толчка, как вдруг он властно разворачивает меня. Едва успев поднять руки и упереться в стену, чувствую, как он