С годами я так и не перестала думать о нем. По-прежнему испытывала противоречивые чувства: не могла понять, как он захватил такую власть надо мной, находясь далеко и не имея со мной никакой связи. Или почему память о нем, его облик и голос не утонули в забвении, то и дело всплывая на поверхность сознания. Эта безотчетная мука была глухой, едва уловимой, но постоянно тлела внутри, словно волшебная древняя лампа, которая не гаснет, потому что в ней никогда не заканчивается масло.

Время шло своим чередом, и я ощущала его ход только благодаря сыну. Он взрослел, оканчивал школу и превращался в человека, с которым мне нравилось проводить время больше всего.

•

Чарли всегда поддерживал связь с Майклом, своим отцом. По мере того как мальчик взрослел, их общение становилось все более тесным. Майкл часто приезжал к Чарли в Саличе. Мы встречались по разным поводам: когда Майкл возил сына в парижский Диснейленд, в Леголенд в Виндзоре или в Ирландию, к бабушке с дедушкой. У меня крепло тайное подозрение, что, когда Майкл бывал в Ирландии, он специально учился чему-то новому: кататься на роликах или на каноэ, играть на гитаре, лазать по скалодрому – лишь бы найти с Чарли общие интересы. Но Чарли всегда интересовало только одно – звезды. В этом была и моя вина.

Когда он родился и врач положил сына мне на грудь, его темно-синие глаза так сияли, словно в них искрились тысячи звезд. Когда Чарли был еще маленьким, я рассказала ему, что все дети приходят со звезд и поэтому их путь занимает девять месяцев. Но Чарли не мог понять, как ребенок находит именно свою маму, и пообещал себе изучить звезды.

Со временем Майкл женился на девушке, в которую был влюблен в детстве. Детей у них не было, зато они завели кокер-спаниелей. Но главное – у Майкла был теплый дом, где царила любовь, а у Чарли была своя комната и даже черный кокер-спаниель с белой отметиной на лбу по кличке Стелла. Мальчик всегда оставался там желанным гостем.

•

Данте писал, что существуют девять кругов ада. Я не читала «Божественную комедию», но в марте 2020 года мне открылись врата в личный ад.

Я отправилась на благотворительный концерт вместе с Чарли и Mãe. У нее были выкуплены ложи на все спектакли, концерты и мюзиклы, которые ставили в Национальном театре. Особенно она любила концерты. В тот вечер она была в приподнятом настроении, хоть и простужена. Выглядела невероятно счастливой, слушая музыку Фридерика Шопена вместе с дочерью и внуком.

Спустя неделю правительство объявило, что «та самая штука из Италии уже здесь». Людям велели самоизолироваться. Нашу домашнюю жизнь пришлось перестроить. Большую часть персонала отправили по домам. Остались Попкорн и Бэмби с пятью охранниками. Пальмира не отпустила повара и двух горничных. Макс стал раздраженным и беспокойным, потому что ему не разрешали плавать.

Дом разделился на невидимые зоны. Мы с Чарли обосновались наверху, на последнем этаже; Макс почти не выходил из кабинета и не покидал первый этаж, а Mãe бродила повсюду – она отказывалась сидеть на месте и старалась не унывать. Каждое утро и вечер она совершала долгие прогулки по острову. Вскоре ее начал мучить сухой кашель. Я заваривала для нее чай с лимоном и акациевым медом. Пальмира растирала ее сливовицей, чтобы сбить температуру. В дом привезли врачей. Они заключили, что у матери грипп, раз она не контактировала с зараженными коронавирусом. Мне это казалось странным. Я спросила Mãe, как они могут быть уверены, что это просто грипп.

– Они знают, что делают, они же врачи, – ответила она.

Я придерживалась обычного распорядка. Сидела с Mãe, писала детские рассказы или помогала Чарли с выбором университета. Ему предстояло еще два года учиться в школе, но он уже строил планы на будущее.

Mãe предложила отправить Чарли в Англию, потому что британское правительство приняло важное решение не закрывать школы. Со мной в детстве поступали точно так же – при первых же признаках опасности увозили подальше. У нас была студия в Мэрилебон-сквер в Лондоне, где Чарли мог жить, ходить в ближайшую школу и, отучившись два последних года, получить диплом международного бакалавриата, после чего подать документы в университеты. Макс одобрил эту идею и использовал ее как повод, чтобы вернуться в кабинет и заняться составлением маршрута.

Я видела, что Чарли не хочет от нас уезжать, но Mãe сумела его успокоить. «Помни: тянись к звездам. Не позволяй обстоятельствам встать у тебя на пути».

Она заставила меня пообещать, что я отправлю его в Англию.

– Отведи его за руку, если придется, – сказала она. – Мир превращается в сумасшедший дом. Вопрос только в том, в какое отделение тебя определят.

Лучше ей не становилось. На дом вызывали разных врачей. В этот раз они поставили другой диагноз: пневмония. Макс обзванивал директоров всех городских больниц, но никто не брал трубку. Частным клиникам запретили принимать пациентов. Государственные были переполнены. В моей стране есть известная поговорка: «Если не крутится дрель, деньги ее провернут». Именно с их помощью Макс в конце концов устроил Mãe в больницу.

Мы посылали друг другу сообщения, потому что Mãe была слишком слаба, чтобы говорить, и все время носила кислородную маску. «Здесь настоящий хаос, – написала она мне. – Медперсонала нет. А это ведь лучшая больница города».

Через два дня ее подключили к аппарату ИВЛ. Макс нашел в больнице связного, младшего врача в отделении интенсивной терапии, который согласился присылать ему отчеты о состоянии Mãe. Макс предлагал деньги всем: врачам, медсестрам, уборщикам. Просил, чтобы ему разрешили навестить жену. Но все отказывали. Он увеличил сумму. Ничего не изменилось. Младший врач продолжал уверять нас, какая Mãe храбрая, как она борется и не сдается. Какая чушь! Я спряталась в одном из укромных уголков дома и расплакалась – в первый и последний раз.

•

Каждый год, в апреле и мае, мы сталкиваемся с удивительным явлением. Тополя, также известные как хлопковые деревья, выпускают свои знаменитые белые семена, похожие на хлопковый пух. Ветер разносит их повсюду, они покрывают газоны и улицы, залетают в открытые окна. Они очень хитрые – всегда оседают в углах, словно пытаются найти постоянное пристанище. Когда Чарли был маленьким, то часто пытался поймать эти пушинки, но они были такими легкими и мягкими, что выскальзывали из