Спустя двадцать минут болтовни, наконец, удается ее убедить, что мне необходимо хоть немного поспать. Повесив трубку, открываю список контактов и с волнением смотрю на профиль Остина Уэллса. Таращусь на цифры, пока перед глазами не начинает плыть; моргаю, пытаясь восстановить зрение, и вижу собственное отражение в черном экране. Глупо ему писать. Глупо и по-детски, будто мы школьники. Мне же его дом из окна виден, могу выйти, сделать дюжину шагов и сказать в лицо все, что захочу. Правда, в ответ наверняка услышу невнятное бурчание, но ведь я и сама не знаю, что хочу сказать, в лицо ли, сообщением ли. Жалкая неудачница. Сбежала от мудака мужа, чтобы спустя всего месяц влюбиться в мудака босса? Ну уж нет.

10. Остин

Бросив на стол пачку писем, Берил усаживается в кресло рядом со мной и протягивает кружку:

– Только что сварила. Подумала, ты не откажешься от чашечки.

Недоверчиво гляжу на нее. Эта женщина редко приносит почту и никогда не приносит кофе. Если бы я получал по доллару всякий раз, когда она говорила: «У тебя две руки и две ноги. Пойди и возьми сам!», я мог бы нанять человека, чтобы приносил мне кофе. Значит, ей что-то нужно.

– Не хочешь извиниться? – Она с улыбкой перекидывает длинную седую косу через плечо.

– За что?

– Ты ошибался насчет Сесиль.

– С чего ты взяла? – фыркаю я.

– В противном случае ты бы ее уже уволил. А ты, я слышала, свозил ее в город и купил пару приятных мелочей.

– Она отказывается водить пикап, а мне нужно было за добавками для лошадей, так что я взял ее с собой. И заплатил, чтобы она сэкономила на новые шины и в следующий раз поехала на своей колымаге.

– Ох, милый, – Берил наклоняется и гладит меня по руке, – то ли ты слеп, то ли глуп.

– С чего это?

– Она – не Саванна, неужели ты не видишь?

Саванна сбежала к нам от деспотичных родителей – не хотела жить по чужой указке. Сменила изящную английскую верховую езду на вестерн, помогла разобраться с бухгалтерией ранчо и вскружила мне голову. Она глубоко погрузилась во все здешние дела, но когда я сделал решительный шаг, Саванна испугалась и удрала, ни разу не оглянувшись.

Были и другие девчонки, их словно приносило и уносило ветром. Расставаться с ними тоже было больно, однако утрата Сэв меня буквально убила. Она была не такая, как все. Как и Сесиль. Еще одного раза я не переживу. Если есть риск упасть, я больше не ввяжусь в скачку.

– Вам с Кейт заняться нечем, – уклоняюсь от ответа я.

– Может, и так, – усмехается Берил, – а с другой стороны, разве часто я ошибаюсь?

– Часто или редко, все равно.

Жалкий лгунишка. Мне до такой степени не все равно, что самому противно. Морщинки вокруг ее глаз становятся глубже, она улыбается. Видит меня насквозь.

– Сколько раз ты падал с лошади?

Я фыркаю. Ясно, к чему она клонит: «возвращайся в седло». Иду у нее на поводу, потому что отсутствие ответа как ничто другое убеждает Берил в правоте.

– Не знаю. Много.

– И боль от падения никогда тебя не останавливала, потому что это вполне приемлемая цена за свободу, которую дарит верховая езда.

– Или потому, что езда нас всех кормит и у меня просто нет выбора.

– Да брось, – она хлопает меня по руке, – я же знаю, ты падал с лошадей, коров, овец и бог знает с кого еще задолго до того, как сделал это своей работой. Разве не так?

– Так.

– С любовью то же самое, Остин. Да, ты полюбил девушку, она тебя бросила. Это может повториться, а может, и нет. Ты еще слишком молод, чтобы отказаться от попыток, потому что тебя пугает какая-то там боль.

– Мне тридцать семь вообще-то. Не так уж и молод.

– Ох, милый. Если ты и впрямь так думаешь, ты точно глупец.

Глупец, потому что заметил закономерность и принял осознанное решение не позволять ей и дальше разрушать мою жизнь? Черта с два. Все, кого я любил, ушли или умерли. Братья не в счет, они здесь ради ранчо, не из-за меня.

– И что же мне делать, по-твоему, когда она уедет?

– Насколько я понимаю, она сейчас живет одним днем, пытается в себе разобраться. Может, она решит остаться. Не попробуешь – не узнаешь.

С задумчивой улыбкой Берил гладит меня по руке, как давным-давно после разрыва с первой школьной подружкой гладила мама. Тогда я места себе не находил от горя. Недели две. А потом стал с нетерпением ждать новых свиданий, ни секунды не волнуясь о возможных расставаниях. Забавно, как взрослая жизнь нас ломает. Двадцать лет душевной боли, и вот уже вечное одиночество кажется разумным выбором, неплохой альтернативой попыткам строить новые отношения.

Должно быть, я схлопотал тепловой удар. Это единственное разумное объяснение моего согласия выпить пива с парнями у реки. Когда Денни позвал меня, я поливал из шланга свою кобылу Джубили после утомительного осмотра коров. Обессилев от жары, я не стал возражать. Вообще-то соглашаюсь я крайне редко, но Денни все равно предлагает с упорством, достойным лучшего применения. И каждый раз радуется так, будто я согласился дать ему тысячу баксов. Вот и сейчас его лицо расплывается в широченной, обескураживающей улыбке, от которой мне хочется говорить «да» почаще.

Плетусь в хвосте, слушая болтовню о прошедшем в прошлые выходные родео. Штырь, получивший прозвище за то, что вечно торчит на одном месте, пока другие работают, без умолку трещит о победе Денни в езде на оседланной дикой лошади. Я уже подумываю развернуться и уйти, как вдруг вижу ее. Так вот где она загорает.

Сесиль лежит на плоском камне, подставив солнцу спину, и читает книгу. Парней, несущихся к реке, как стадо буйволов, она словно не замечает.

Черт, вот теперь я по-настоящему жалею, что так редко с ними ходил. Я знал, что она бывала здесь пару раз, и это меня совсем не волновало. До сегодняшнего дня – мне как-то не приходило в голову, что купаться она ходит в малюсеньком бикини. Тонкая ниточка лифа завязана изящным бантом, снизу практически стринги, не закрывающие и малой части попки. Белое бикини почти не оставляет простора для фантазии, но я фантазирую, черт бы меня побрал. Она отрывается от книги и берет из рук Денни пиво, легкомысленно болтая ногами.

Прекрати пялиться, осел! Это уже просто неприлично. Ну почему я не приходил раньше?

Спускаюсь с холма и сажусь у воды. На берегу расчищена небольшая площадка, и Сесиль как раз в ее центре. Где бы я ни примостился, окажусь в каких-нибудь десяти футах.

– Эй, Ос! Держи пиво! – Денни бросает мне холодную банку, и я ловлю ее буквально чудом,