придает ей почти неземную грациозность, те же выразительные, не умеющие лгать светло-серые глаза, те же холодного арктического оттенка волосы, напоминающие лунный свет. Они всегда меня завораживали. Когда она проезжала на велике через старую спортивную площадку, я не мог отвести глаз от ее собранных в хвост вьющихся прядей. Хотел прикоснуться к ним, чтобы узнать, правда ли они такие мягкие, какими казались. И, черт возьми, в жизни они такими и оказались. Она гнала как сумасшедшая через это мрачноватое место и улыбалась, подпевая музыке в наушниках. И похоже, даже не осознавала этого. Я умирал от желания узнать, что заставляло ее так улыбаться. Музыка, которую она слушала, или, быть может, само возвращение домой доставляло ей радость? Мне было непонятно, как можно улыбаться просто так, беспричинно, и уж тем более – как можно было так стремиться домой. От своего я бежал как от чумы и возвращался, только чтобы присмотреть за Чарли. До нашего знакомства я улыбался последний раз лет в семь, когда отец подарил мне мою первую гитару, а смеялся – только рядом с сестрой. Но она заговорила со мной, и все резко изменилось. Если бы я только мог вернуться в тот день и не отвечать ей.

С тяжелым выдохом продолжаю колотить грушу, но застываю, почувствовав, как чьи-то руки обвивают меня за талию.

– Оставь и мне немного своего пыла, – вкрадчиво шепчет мне на ухо женский голос.

Вытирая лицо висящим на шее полотенцем, оборачиваюсь. Вот черт, я и забыл, что она здесь. Взглядом скольжу по подтянутому телу девушки, прежде чем потянуть ее к раздевалкам. Бокс не помог. Придется выпустить пар другим способом. Сажусь на скамейку поодаль от шкафчиков. Она проводит пальчиками по моим бицепсам, а потом убирает мокрую прядку с моего лба. Вздрогнув, убираю ее руки: я ненавижу эти ласковые жесты. Она прекрасно знает об этом, но, как и другие, надеется однажды стать исключением из правила. Правил у меня всего два – легко запомнить, – но некоторым и это дается с трудом: никаких нежностей, и волосы всегда должны быть собраны в хвост.

– На колени.

Облизнувшись, она подчиняется.

– Волосы в хвост, – приказываю я, злясь из-за того, что она забыла и об этом.

Она вновь повинуется. Член в шортах тут же напрягается. Я высвобождаю его и начинаю легко поглаживать себя под ее голодным взглядом.

– Открой рот.

Она захватывает член – хочет взять глубже. Со стоном запрокидываю голову. Черт, каждый раз удивляюсь тому, насколько же это приятно. Она рьяно берется за дело. Возможно, даже слишком рьяно.

– Тише, – говорю я, удерживая ее за затылок. – Не спеши.

Мурлыкнув, она следует совету, но через секунду замирает, когда в распахнувшуюся дверь входит Маттео.

– Не останавливайся. Он любит смотреть.

Натали – кажется, так ее зовут – снова берет меня в рот.

– Что это был за цирк?

Поднимаю глаза на Маттео. Мы дружим с тех пор, как я перебрался в Чикаго после выпуска из школы. Скрестив руки на груди, он ждет моего ответа так, будто я и без слов должен был понять, о чем речь. Картина, которую он видит перед собой, его не удивляет.

– Поясни.

– Ты себе там чуть кости не переломал. Что с тобой творится? И почему мы в Чикаго, когда должны быть в Нью-Йорке?

– Я здесь по работе. А ты за мной увязался, потому что тут живет твоя нынешняя пассия.

– Стрелки не переводи, – одергивает меня он.

– Я встретил Луну, – отвечаю я и замолкаю.

Тем же вечером я улетел в Чикаго, чтобы оказаться как можно дальше от нее, будто, просто находясь рядом с ней в одном городе, мне грозила смерть. В кои-то веки этот паршивец не спешит открывать рот. Хотел бы я, чтобы он сказал мне не париться из-за этой маленькой дьяволицы, но его, судя по всему, хватил сердечный приступ. С минуту он, широко раскрыв глаза, просто смотрит на меня, а потом, как и всегда в минуты задумчивости, запускает татуированные пальцы в длинную светлую гриву. Какое-то время в раздевалке слышится только хлюпанье, с которым мне отсасывают.

– И кто такая эта Луна? – нахмурившись, бормочет Натали.

Ее попытки влезть в разговор меня раздражают, и я двумя пальцами приподнимаю ее подбородок.

– Сегодня твой ротик мне нужен только для одного – и это не болтовня.

Рвотный рефлекс заставляет ее судорожно сглатывать, и от этого звука по позвоночнику бегут мурашки.

– Вот так. Хорошо. Ну что, будешь хорошей девочкой, поможешь мне кончить?

– Хм-м-мф.

– Умница. Расслабься и заглоти глубже. Она работает на меня. Луна, – обращаюсь я уже к Маттео.

– Вот дерьмо. И как ты?

– А что, похоже, что плохо? – отвечаю я, сжимая хвост девчонки.

Маттео подозрительно щурится, а затем недоверчиво качает головой.

– Что будешь делать?

– Заставлю ее кончать, пока она не забудет, как дышать.

– С Луной, похотливый ты ублюдок.

– Избавлюсь от нее.

– Убьешь ее? – внезапно паникует Натали.

Маттео прыскает, а я игнорирую этот тупой вопрос и достаю из спортивной сумки презерватив. Натянув его, поднимаю девушку с колен и, взяв за бедра, усаживаю на член. Все это под внимательным взглядом лучшего друга, прислонившегося к шкафчику со скрещенными на груди руками.

– А она прям блондинка, да? Хоть раз выбрал бы какую-нибудь другую.

– Эй! – возмущается Натали.

Не обращая внимания на вопли, крепко обхватываю ее за задницу, чтобы задать ритм. Я знаю, что Маттео говорит это, только чтобы побесить меня. Он прекрасно помнит: мне нужны лишь высокие сероглазые блондинки. И желательно острые на язык.

– Не волнуйся, малышка, ты просто прелесть, – утешает ее Маттео, не сводя глаз с разворачивающегося перед ним зрелища.

Его внутренний вуайерист точно сейчас в раю. Пока Натали продолжает скакать на мне, мыслями уношусь далеко за пределы раздевалки. Стоны доносятся до меня словно сквозь толщу воды. Закрываю глаза и, как всегда, вижу ее. Слышу ее голос, смех, ощущаю шелк кожи. Сердце начинает биться чаще. От ненависти, от гнева. Я должен избавиться от нее. Луна далеко не дура и наверняка понимает, что работать со мной после нашего последнего разговора семь лет назад – не самая хорошая идея. Тогда прозвучали слова, которые никогда не должны были звучать. Они едва не выжгли мне горло, так я был влюблен в эту девчонку. Я готов был целовать землю, по которой она ходила, но она предала нас – меня и Чарли. И вот, столько лет спустя, мы встретились снова. Этот чувак на небесах, должно быть, издевается надо мной.

Как же я