Устройство напоминает пистолет для татуировок, самое сложное – совладать с нервами и ввести иглу в плечо извивающегося животного. Выстрел отдается в руку, игла пронзает толстую шкуру, я сглатываю слезы. Не понимаю, почему этим не занимаются ветеринары; похоже, здесь вообще все делают по заведенной дедами традиции.

Рядом появляется Джексон со стальным прутом и прикладывает его к боку теленка. От едкого дыма и запаха паленой шерсти слезятся глаза. Я отодвигаюсь назад, осторожно, чтобы не задеть раскаленный металл. Посмотрев на первые два укола, Кейт одобрительно улыбается и уходит в сторону изгороди.

– Молодец, Горожанка, – поддразнивает Жеребчик и отпускает штуковину, удерживающую теленка на месте.

Этот ковбой всегда тепло, немного игриво улыбается и заговаривает со мной при каждом удобном случае. Он вскидывает ладонь, чтобы дать пять, моя рука с шумом ударяется о мягкую кожу его перчатки. В воздух взмывает облачко пыли, искрящееся на ярком солнце. Окрыленная успехом, я отступаю на шаг. Я все смогу.

– Эй, нет! – Гулкий голос разносится над загоном, останавливая и людей, и животных: честное слово, даже коровы замерли в испуге. – Она не будет этого делать!

6. Остин

Меня будто током бьет: Сесиль любезничает с Жеребчиком. Ревность ни при чем, просто я с самого начала боялся именно этого. У нас пять тысяч телят, а парни пускают слюни на красотку, вместо того чтобы работать. Мчусь сквозь стадо, лавируя меж коров с ловкостью, нажитой за тридцать семь лет.

– Она ни черта в этом не смыслит! Переведет вакцину впустую, и будем ждать новую еще две недели!

– Я показала, что делать. Она поняла, – кричит Кейт из-за изгороди.

– Все хорошо, брат. Она уже поставила пару прививок, отлично справилась. Кейт нужно отдохнуть, так что либо делай уколы сам, либо расслабься и не мешай Сесиль работать, – подпевает жене Джексон.

Мою грудь разрывает негодование.

– Злишься, потому что она справляется лучше тебя, Ос?

Жеребчик тянет кулак, собираясь ткнуть меня в ребра, но я перехватываю руку и сжимаю ее так сильно, что пальцы хрустят, потом отпускаю. Он трясется от боли и хохота.

– Не хочу, чтобы она подала на нас в суд, когда сломает ногу в своих туфельках.

– Черт, девочка, в этом он прав. Тебе нужны говнодавы, – соглашается Жеребчик. – Совсем не весело, когда эти туши наступают на ноги, обутые в кроссовки. И не спрашивай, откуда я знаю.

– Тебе заняться нечем? – Я хмуро гляжу на него.

– Пусть возьмет мои! – кричит Кейт, с трудом стягивая сапоги с опухших лодыжек.

Следующие полчаса я наблюдаю за работой Сесиль, хотя уже спустя пять минут становится ясно: она ничего не испортит. Забавно, я так переживал, как бы она не отвлекла работников, что отвлекся сам. Или увлекся.

Продолжаю смотреть, теперь уже по личным причинам. Ничего не могу с собой поделать, в конце концов, я мужчина, такой же, как все. Она наклоняется, обтянутая джинсами попка округляется, а чуть выше показывается тонкая полоска кожи. Она выпрямляется и вытирает пот со лба, лицо освещает улыбка. Должно быть, Сесиль – единственный человек во всем мире, способный найти что-то приятное в самой скучной части клеймения.

Прекрати пялиться, идиот!

Не могу. А может, не хочу.

Полуденное солнце озаряет каждое движение ангельским сиянием. Ее джинсы и футболка покрыты пылью, столбом стоящей вокруг, светлые волосы под бейсболкой «Ранчо Уэллс» собраны в узел, руки загорели от долгой работы в саду. Посторонний мог бы принять ее за здешнего старожила.

Пронзительный свист Берил, зовущий к обеду, выводит меня из оцепенения, но прежде чем я отвожу взгляд, Сесиль успевает его поймать. По лицу скользит чарующая, предназначенная мне одному улыбка, настолько заразительная, что я не в силах сдержать ответную.

Бессмысленно злиться на парней за излишнее внимание к ней во время обеда – я не вправе указывать им, как вести себя в свободное время. Хотя вот прямо сейчас очень тянет указать.

Злиться на нее за то, что предпочла их общество моему, просто несправедливо. Я же веду себя как последний козел. Городские девчонки с удовольствием приезжают на ранчо, строят из себя героинь «Йеллоустона» и сматываются, как только им становится скучно. Я обжигался на этом не единожды и всякий раз терял частичку себя.

Вот только как перестать на нее смотреть? Как заставить себя вспомнить, что, избавившись от Сесиль, я окажу всем огромную услугу? Парням не придется из кожи вон лезть, чтобы привлечь ее внимание. И мне не придется.

– Мы неплохо поработали сегодня и можем немного развлечь Сесиль в награду за ее тяжкий труд, – говорит Денни с набитым ртом. – На клеймении, когда мы ловим по четыре сотни телят в день, легче и удобнее орудовать специальным приспособлением. А настоящие ковбои валят бычков голыми руками. Вот это зрелище, доложу я тебе.

Младший брат смотрит на меня вопросительно, я угрюмо киваю. Это та самая ковбойская показуха, которой я так боюсь, но он прав. Мы хорошо поработали, и день не слишком жаркий, так что торопиться некуда. Должны же люди иногда расслабляться.

– О да! – Рыжий в восторге. – Погоди, может, и старина босс покажет, как делал это когда-то на родео!

– Серьезно? Я думала, ты никогда не был ковбоем. – Сесиль смотрит на меня с улыбкой.

– Не был, – я бросаю взгляд на Рыжего, – и не буду.

– Устроим турнир по связыванию телят! Победителю ящик пива! Остин проставляется. – Денни подпрыгивает на месте от возбуждения.

– Как хотите, – пожимаю плечами я.

Соглашаюсь лишь отчасти, для того чтобы она не считала меня законченным занудой. Порой самому хочется сбросить маску ответственного (и скучного, по мнению Денни) старшего брата. В конце концов, когда после ухода отца я взвалил на себя этот груз, мне было всего двадцать пять. Сейчас я бы очень хотел оказаться на месте одного из ребят.

Несколько парней кричат «ура!». Начинается обсуждение правил, ставок и сорта пива для победителя.

– А можно тоже попробовать? Покажете, что нужно делать? – Сесиль поворачивается ко мне и поднимает бровь. Бросает вызов.

– Только не подавай в суд, когда поранишься, дорогая. – Я смотрю ей прямо в глаза, изо всех сил стараясь сохранить лицо непроницаемым.

– Черт! Наконец-то мы сможем выставить кого-то в женских соревнованиях на родео!

Рыжий ликует. Можно подумать, жалкая подарочная карта стоит риска быть растерзанным быком. Конечно, по молодости и я делал немало глупостей, но все равно родео – чистое безумие, только безмозглые идиоты подписываются на такое.

Обед заканчивается поразительно быстро – все торопятся показать красотке, на что способны. И боже мой! Я и не представлял, что они такие способные! Похоже, покупка экипировки была пустой тратой денег, следовало просто нанять привлекательную женщину.

Впрочем, кто я такой, чтобы их осуждать?

Она здесь, облокотившись на изгородь, смотрит на меня. И этого достаточно, чтобы я вышел в загон,