Я сжала его руку в ответ. Нечасто от Гектора можно услышать подобные душеизлияния.

– Даже если ты проиграешь, в чем я сомневаюсь, это ничего не изменит между нами. Проигравший Гектор нужен мне так же сильно, как и Гектор-победитель.

– Спасибо. Мне важно слышать это. Действительно важно.

Но сам-то он и представить боится подобный расклад. Это его величайший страх. Поражение. Хуже, чем монстр под кроватью. Чем выше взлетаешь, тем больнее падать. Насколько же больно окажется упасть, когда тебя обожает целый город, а то и весь Нью-Хейвен? Не будет ли смертельным это падение?

Я могла себе представить, что произойдет. Знаменитый восемьдесят пятый облажался на важном чемпионате, утратив шанс попасть на настоящую Формулу–1. Уотербери впадает в ступор, затем – отрицание, «Великая депрессия». А Гектор и того хуже. Тщеславный, эгоцентричный пилот, слишком привыкший быть средоточием силы в маленьком мирке, сотворившем себе кумира.

С самого начала я знала его недостатки. И приняла вместе с ними. Зачем же удивляюсь им сейчас? Зачем планирую исправить взрослого мужчину с головой на плечах, темперамент которого давным-давно сформировался без моего влияния? Сколь бы настойчивой и изобретательной я ни была, мне не под силу изменить Гектора. К тому же Соулрайд не из тех, кем можно управлять, – он сам любит все контролировать. Это уже не податливый пластилин, а горная порода. И чем скорее я с этим смирюсь, тем лучше.

Восемьдесят пятый не бросит гонки ни ради меня, ни ради кого бы то ни было. По крайней мере, мне трудно такое представить. Без Гранж Пул Драйв он чувствует себя пустым местом – да и я теперь тоже. Душе Гектора необходимо перманентное движение, езда на бешеной скорости, иначе она увянет, застынет, опустеет, и никому от этого не будет хорошо.

Если Соулрайд оставит дело всей жизни, то определенно станет другим человеком. А я – именно тот якорь, который тормозит его постоянную душевную гонку[15]. Характер Гектора настолько прекрасен сам по себе, уникален и целостен, что я не имею права трансформировать его во что-то, удобное для себя. Рука не поднимется. Словно стоишь перед произведением искусства и в восхищении понимаешь: здесь все на своем месте – ни прибавить ни убавить. И кто посмеет перечеркнуть гениальный штрих мастера своей неумелой рукой? Кто не возненавидит себя за это?..

Почти звериная натура Гектора требует постоянной опасности, риска для жизни. Но оттого она так очаровательна. Эта вечная жажда ясно отражается во всем, из чего складывается впечатление о человеке: в быстрых и колких речах, но порою таких длинных и странных «говорящих» взглядах; в жестких рыжих волосах по всему телу; папирусных морщинах вокруг зеленой, будто восковой капли глаза; в совершенно пугающей своей шириной улыбке-оскале; в выступающих жилах на шее, когда он поворачивает голову; в веревках вен, плотно оплетающих вытянутые кисти его рук; в длинных ногах и мускулистых плечах, осыпанных веснушками. Во всем его существе.

То, как он выглядит, говорит, двигается, – все это не терпит полумер, стремится к апогею и имеет определенный размах, потому как идет наружу, не претерпевая никаких фильтров, прямо из недр души, не знающей границ и всякого спокойствия.

Весь день меня не оставляло дурное предчувствие. Я уже сама не понимала, с чем конкретно оно связано: с Биллом, Патриком, Грейс или предстоящим чемпионатом, где на кон поставлено слишком многое. Казалось, что и моя будущая жизнь. Да уж, Гранж Пул Драйв – место, где вершатся судьбы человеческие, никак не меньше. Я так к нему прикипела, что вовсе не желаю покидать, как бы дальше все ни сложилось.

Мне было неспокойно. И чем беззаботнее вел себя Гектор, чем более обыденным казалось все происходящее на первый взгляд, тем сильнее возрастала моя тревога. Я бы всю жизнь могла просидеть на трибунах в одиночестве, наблюдая за долговязой фигурой, вспоминая, как в первый раз приехала сюда, или как пилот под номером 85 окликнул меня, заставил остановиться, поднялся, подошел вплотную…

Эти воспоминания я лелеяла еще больше, чем все, что имела сейчас. То, с чего все начинается, обычно дороже сердцу. Незабываемые моменты, когда взгляды Гектора впервые стали искать меня, выделять среди других, говорить со мною без слов… Когда я начинала догадываться, что заинтересовала его. Это невозможно с чем-либо сравнить. И я абсолютно и безоговорочно счастлива, когда осознаю, к чему это привело.

Но были бы мы сейчас вместе, если бы я в свое время не приложила столько усилий?

Перерыв закончился, и мне пришлось вернуться на работу, а Гектору – в кабину болида. Мы распрощались до вечера. По пути в салон я слушала совершенно восхитительную Tame Impala – «The Less I Know The Better». Психоделический рок безупречно вписывался в мое нынешнее состояние, да и название песни как нельзя подходило к ситуации, в которой я зависла. Небо обещало скорый дождь, и это радовало. Уотербери становится другим под тяжестью ливня. Преображается. Как и в тот день, когда я впервые появилась тут, даже не подозревая, какой переворот меня вскоре ожидает.

Домой я попала раньше Гектора – он позвонил, чтобы предупредить, что слегка задержится. Голос у него был подозрительно измученный.

– Что у вас там произошло?

– Не телефонный разговор. Дома расскажу.

– Что-то серьезное?

– Да.

– Гектор…

– Я скоро буду.

Он приехал спустя час. В окно я видела, как он припарковал автомобиль, не спеша покинул его, глядя куда-то мимо предметов, не с первого раза нащупал ключи в кармане и с толикой отчужденности на лице прошел к дому. Я не на шутку перепугалась и отправилась встречать его у двери. Казалось, я не видела его целую вечность. Будто это вовсе не мой Соулрайд приехал сейчас домой.

– Рассказывай.

Но сначала он обнял меня и поцеловал в переносицу. Обнял так, будто был очень слаб и нуждался в опоре, чтобы не упасть. Будто потерял все силы и как никогда нуждается во мне. Затем мужчина присел на тумбу у зеркала и обхватил меня руками. Я погладила его по жестким волосам, успокаивая.

– Где-то через час после того, как ты уехала, – начал он спокойным тоном, – на Гранж Пул Драйв случилась авария.

– Никто не пострадал?

– Том.

– Ридли?

– Не справился с управлением. Снес напрочь пит-уолл. Болид в гармошку.

– Боже!

– Его еле вытащили. Придавило.

– Он жив?

– Сотрясение, открытый перелом обеих ног. Лицо расквашено.

– Но у Ридли никогда не было проблем с управлением!

– Он начал тренировку позже