– Он в госпитале?

– Да. Он вроде в порядке. Даже в себя пришел. Шутить пытался, но… сама понимаешь. Ничего тут смешного нет. Он не просто выбыл с этого чемпионата. Возможно, он навсегда потерял возможность вернуться в автоспорт.

– Какой ужас… – Я прижала Гектора к себе. – А если бы твои тормоза отказали?! Я не могу и слов подобрать… Мне страшно. Страшно, Гектор! Это так пугает!

– Это гонки. Здесь всякое случается. Он еще легко отделался.

– Потому что остался жив?!

– Да. И поэтому тоже. Он не будет инвалидом.

– Инвалидом?! – ужаснулась я. – Значит, это может вот так внезапно произойти с любым из вас?!

– Разумеется. И мы знали, на что подписываемся, когда пришли в автоспорт. Риск есть всегда, и он велик. Иначе за что еще так любят гонки? И зрители, – он вздохнул, – и пилоты…

Мне вдруг открылась ужасная истина, о которой я раньше не догадывалась. Причина – возможно, самая главная, – по которой все так любят Гранж Пул Драйв. Опасность. Игры со смертью.

– Гектор! Но что, если… если с тобой случится…

– Не случится, – отрезал он.

– Ты понимаешь, что Том тоже так думал? Я не вынесу.

– Уйдешь от меня, если стану калекой? – разозлился он.

– Еще раз скажешь такое, я тебя сама калекой сделаю.

Я схватила его за волосы и заставила посмотреть на себя.

– Ты, Гектор Соулрайд, будешь охренительно осторожен с этого момента, особенно на треке.

– Осторожность и успех – вещи несовместимые, – криво ухмыльнулся гонщик.

– Да мне плевать. Тебе нужна только победа? А мне нет. Мне нужен еще и ты. С кубком или без – не важно. Долгая и счастливая жизнь с тобой – вот, что имеет значение. И я тебя убедительно прошу пересмотреть свои приоритеты.

– Сара… – вздохнул он. – Никому не нужен Соулрайд-неудачник.

– И ты в лепешку расшибешься, лишь бы не стать им? Даже если придется поставить под угрозу свое здоровье? Возможность снова меня увидеть? Свою жизнь?

Он помолчал, глядя в стену. Я уже знала, что он ответит.

– Да.

Я оттолкнула его, фыркнула:

– Да ты кретин, мать твою.

После чего спешно ушла в глубь дома. Соулрайд, немного погодя, последовал за мной. На кухне я вытащила рюмку, достала текилы, налила себе, опрокинула, скривилась. Гектор стал в проеме, облокотившись о дверной косяк, скрестил волосатые руки на широкой груди, перетянутой серой тканью облегающей водолазки, которую они все надевают под комбинезон.

– Знаешь, я бы никогда не променяла то, что между нами есть, на какой-то кубок, – раздраженно проговорила я.

– Это не просто какой-то кубок, Сара. Ты же прекрасно понимаешь.

– Да. Конечно. Да. Ради него стоит стать инвалидом. Зато на коляске уже не так-то легко превысить скорость, верно?

– Не нравится мне, как ты шутишь.

– А я и не шучу.

– Ты очень злишься?

Я посмотрела ему в глаза, нервно покачала головой, резко развела руками, намекая, чтобы он сам догадался. Соулрайд вздохнул.

– Я понимал, что к этому рано или поздно придет. Не хочешь ли ты поставить меня перед выбором: ты или Гранж Пул Драйв?

– Ни в коем случае, – алкоголь был не так плох, по крайней мере лучше, чем то, что я слышала, – кто я такая? Не имею права. Без сарказма. Гранж Пул Драйв появился в твоей жизни гораздо раньше меня, – я помолчала, зная, что лучше не говорить того, что пришло мне в голову, но это было так к месту, так метко и язвительно, а я была слишком зла, поэтому не сумела сдержать языка за зубами: – как и Грейс.

Едва Гектор услышал это имя, его лицо изменилось. Руки повисли вдоль тела, взгляд стал настороженным.

– Откуда ты ее знаешь? При чем тут она?

– А что? В точку попала? Будущий папаша прямиком с Перл-Лейк-Роуд.

Мужчина подошел и сел рядом.

– Что тебе известно?

– Ага. Так все это правда.

– Смотря что она тебе рассказала.

– Хорошо же ты провел тогда вечер. В отличие от меня, – я вся тряслась от злобы, – жаль, что я вообще появилась там и увидела то, что увидела. Может, сейчас мне не было бы так омерзительно, если бы я не знала, в каком состоянии были вы оба – ты и Грейс, – когда сделали это.

Не говоря ни слова, Гектор налил себе текилы и обреченно выпил. Он не спешил отвечать, чем сильно меня раздражал, поэтому я сама заговорила.

– Она действительно может быть беременна от тебя?

– Такое возможно.

– Черт возьми! Но почему ты сразу мне не сказал? Почему я узнаю это хер пойми от кого, а не от тебя?!

– К чему тебе слышать эхо моего прошлого? Я хотел сам во всем разобраться.

Я не нашлась что ответить. Мне было слишком тяжело выдавить из себя хоть слово. Внутри я была абсолютно разбита – не столько новостями, сколько реакцией и поведением Гектора, который планировал все от меня скрывать. Пол уплывал у меня из-под ног, и виной тому были вовсе не три стопки на голодный желудок.

Соулрайд удрученно молчал, не глядя на меня. Это означало, что мы больше не сможем быть вместе с чистой совестью. Ему придется быть либо одному, либо с Грейс. Ребенку всегда нужна полноценная семья. Отец и мать. Что вырастает из детей, у которых родители не любят друг друга? Точно ничего хорошо. Мне ли не знать этого?

Теперь выглядела я спокойно. Никакого эмоционального взрыва, истерик, скандалов. Лишь холодное осознание. Отстраненное, будто из черепа выбили все мозги. Болезненное, словно кишки мои выжимали как грязную половую тряпку. Не хотелось показывать Гектору хоть одну слезинку. До тех пор пока на глаза не попались бумажные журавлики. Те самые, что вручили мне дети, когда я виделась с отцом. Я хранила крошечные оригами с того дня. Сама не знаю зачем. Просто людям нужен идол, особенно маленьким людям. А я, вытащив детей из огня, стала для них героем, хотя тоже могла умереть. И это кое-что значило для меня.

Я поднялась на подрагивающих ногах, последний раз глянула в лицо непобедимого Гектора – он выглядел подавленным – и направилась к выходу. Никто не спешил меня останавливать, а это означало лишь одно: правда вскрылась, и все действительно кончено. Для нас обоих. Я должна была радоваться, ведь отношения, построенные