Узел разрублен топором. На теле пылают огненные пятна. Я снова возгораюсь. Чтобы стать пеплом, из которого восстанет крошечная лавовая фигурка, свободная от любви и привязанностей. Не доверяющая людям. Ненавидящая жизнь, в которой ничто хорошее не может длиться вечно. В отличие от плохого.

Обуваясь, я услышала торопливые шаги. Кажется, Соулрайд опомнился. Но какое это имело значение, если я решила уйти?

– Сара, постой.

Не отвечая, я нажала на ручку и приоткрыла дверь, однако Гектор гневно захлопнул ее перед моим носом.

– И это все? Ты просто уйдешь – вот так?

– Да, – без эмоций ответила я.

– Почему ты решаешь за нас двоих?

– Ты имеешь в виду себя и своего ребенка?

– Ничего еще не доказано, отцом могу оказаться не я.

– Сомнительно.

– Нам необязательно расставаться.

– Серьезно? И как это будет выглядеть?

– А с каких пор тебя это волнует?

Я вновь попыталась открыть дверь, и мужчина опять ее захлопнул, с такой силой, что она громыхнула, чуть не прищемив мне пальцы.

– Я сам во всем разберусь.

– Вот и разбирайся. Я больше не хочу мешаться.

– Ты никуда отсюда не уйдешь.

– Попробуй остановить.

Соулрайд грубо схватил меня за плечи и толкнул спиной в стену – лопатки отозвались болью, но она тотчас прошла. Мужчина навис надо мной, удерживая на месте. И вдруг, сквозь пелену злости и недоумения, я абсолютно точно поняла, что не ошиблась в этом человеке. Он не позволит управлять собой, решать за себя, портить себе жизнь – вообще никому. В том числе мне. Он никогда не откажется от того, что ему по душе, ради чего-то, что он сделать обязан по общественным нормам. И плевать он хотел, кто и что скажет или подумает о нем. Независимый, властный, жадный Гектор Соулрайд.

Глотка мужчины издала совсем уж звериный клекот, и лучший пилот Нью-Хейвен принялся вгрызаться в мои губы, словно в кровавый шмат мяса. Он оказался прав, как и всегда. Я действительно никуда оттуда не ушла. Не хватило сил от него оторваться.

И пусть весь мир полетит к чертям.

26. Мир другими глазами

– Знаешь, – заговорила она, пока я завтракал приготовленными ею оладьями (пожалуй, лучшее, что я ел в жизни), – я так испугалась. Ну когда ты не бросился меня останавливать, не пошел за мной. Увидела дверь и подумала: ну вот и все. Сейчас я отсюда уйду. Навсегда. Это конец для нас обоих. Невыносимая была мысль.

Я мог бы не смотреть на нее в этот момент и все равно знать, что она, договорив, заправила волосы за уши. Но я смотрел, потому что любил видеть Сару перед собой. Это было все равно что дышать или моргать. Она стояла у окна и глядела наружу – на начинающийся день, уже сейчас полный яркого солнечного света. День, когда кому-то достанется кубок Дарта Хауэлла. Есть вероятность, что мне. По крайней мере, я постараюсь.

Я поднялся, подошел к ней сзади и обнял так, как люблю – попытка обхватить ее всю, без остатка, впитать в себя, сделать своей душой, и пусть себе сидит у меня в грудной клетке, слушает, как стучит для нее сердце – навсегда со мной, навсегда рядом. Вот чего мне хочется каждый раз, как я ее обнимаю. Но, конечно же, я об этом молчу.

– Напрасен твой испуг, о дева юная. И страх твой не имеет смысла.

– Что это на тебя сегодня нашло?

– Не знаю. Настроение какое-то странное. Не могу разобраться в себе. Хочется… отшучиваться. От всего. Пока этот день не кончится.

– И страх мой не имеет смысла… – повторила она задумчиво. – А как же Том?

– Он в порядке. Держится бодро. Восстановится еще нескоро… Даже в роли зрителя присутствовать на чемпионате не сумеет, – честно рассказал я.

– Но я имела в виду тебя!

– Я не Ридли.

– А можешь им стать.

– Ты предлагаешь мне проигнорировать самую главную гонку в жизни пилота?

– Не заводи старую песню. Ты хорошо знаешь, что я имею в виду.

Я повернул ее лицом к себе. Большие карие глаза, необыкновенные, маслянистые, как на старых картинах, смотрели на меня снизу вверх, просили, обвиняли, боготворили… Так много оттенков сразу. И так сложно разобраться, какой из них преобладает в данный момент.

– Послушай, ну? Я ведь уже говорил, что буду осторожен.

– Знаю, говорил. Но не будешь.

– Ты веришь в меня? Веришь в мою победу?

– Именно поэтому я и боюсь.

Я прижал ее к себе и поцеловал в родинку над изящной бровью.

– Понимаю, – приглушенно начала она. – Черт, я просто слишком многое понимаю. Ты придешь первым. Это важно. Важнее всего. Не так ли?..

Я промолчал.

– Ты даешь мне много сил и уверенность в себе. Многие думают, все это и так есть у Гектора Соулрайда. Но раньше я выигрывал только для себя, а эту победу хочу посвятить тебе, Фрай. Именно поэтому для меня неприемлема даже мысль о том, что мы можем временно расстаться.

Она взяла себя в руки, обняла меня в ответ – слишком крепко для девушки, как и всегда, но мне это так нравилось в ней.

– Сегодня ты должен быть самым сильным. Самым ловким. И быстрым. Но и самым осторожным. Неоправданный риск – глупость.

– Но порой только он и дает последний шанс.

– Знаю. И напрасно все это говорю. Ох черт! Я так переживаю. Пожалуйста, скажи, ты сыт? Этого достаточно? Я хочу, чтобы сегодня все было идеально. Все, что я могу сделать для твоей победы, я сделаю. Все, что от меня зависит, только скажи…

– Тогда просто приходи на Гранж Пул Драйв в час дня.

Она молчала и обиженно сопела мне в грудь.

– Придешь?

– А как иначе? Я болею за восемьдесят пятого. Тебе пора.

– Пора, – кивнул я.

Сара проводила меня до двери. Раннее утро окатило волной свежего ночного воздуха, который еще не успел рассеяться под гнетом надвигающейся жары. Этот день наступил, и сегодня все решится. Я не ощущал особого волнения, пока ехал на автодром. Наверное, потому что все время думал о Саре. И слушал музыку, которую она любит. Особенно мне нравились Tame Impala – «New Person, Same Old Mistakes» и странная норвежская группа Royksopp, о которой я прежде ничего не слышал.

Все