Тело мужчины источало жар, взгляд пожирал заживо. Я стиснула зубы, сдерживая похоть, вызванную желанным гневом. Дальше тянуть было нельзя.

– Я нравлюсь тебе?

Мой голос прозвучал слишком серьезно, тон диссонировал с обстоятельствами. И это привело нас обоих в замешательство. Восемьдесят пятый опешил, ослабил тиски. Лицо его разгладилось, взгляд стал изумленным. Мужчина нахмурился, склонив голову набок и рассматривая меня, словно видел в первый раз.

Нет, я не могла спросить у Соулрайда такой глупости. Ведь это очевидно. Передо мною – восемьдесят пятый, местная знаменитость, гонщик аналоговой Формулы–1. Все это лишь причудилось. Кровь мерно постукивала в висках. Мой взгляд молил о милосердии с его стороны. Долгая заминка с ответом доказывала, что я напрасно раскрыла карты. Во рту сделалось кисло, как после несвежего молока. Я отвела глаза, борясь с ощущением сильнейшего позора своей жизни, который буду годами вспоминать перед сном.

В полной тишине Соулрайд схватил меня за плечи, не рассчитав силу, встряхнул, заставляя посмотреть на себя, и прорычал сквозь плотно стиснутые зубы:

– Издеваешься?! Да я без ума от тебя!

Вновь белый свет короткой вспышкой затмил мне обзор, несмотря на темное время суток, и возникло ощущение, будто отломился от обрыва массивный кусок снега, заскользил по крутому склону, позвал за собой лавину – побежать наперегонки и разрушить небольшое селение у подножия гор. Секунды тянулись необычайно медленно. Сложно было поверить в реальность происходящего, ведь эмоции, которые меня сопровождали, я обычно испытываю только во сне.

– От меня?

Гектор медленно кивнул, не сводя с меня глаз, кажущихся особо зелеными и водянистыми в желтом свете фонарей.

Эйфория была невыносимой. Стопроцентный провал только что превратился в безоговорочную победу. Прилив энергии накрыл с головой. Не контролируя себя, я запрыгнула на Соулрайда, обхватив руками за шею, а ногами – за спиной. Мужчина пошатнулся, но вовремя сориентировался и подхватил меня за бедра.

Впервые я видела его столь растерянным, и это забавляло. Мысль о том, что я далеко не безразлична предмету своего обожания, пробудила во мне озабоченное чудовище, жаждущее разорвать кого-нибудь когтями из застывшей лавы. С остервенением, обычно мне несвойственным, я впилась в мужские губы, о которых столько ночей могла только мечтать, вздыхая и пряча мокрые пальцы под подушку от стыда.

Так и рождаются стереотипы о переменчивости женского настроения. Сами же провоцируют.

Но недолго инициатива оставалась на моей стороне. Пусть и ошеломленный моим напором в первые секунды, Соулрайд все же оказался не из робкого десятка. Грубо распуская руки, он с головой бросился в пучину бешенства, так неожиданно вскипевшего между нами.

Ему не составляло труда держать меня на руках, хотя после госпиталя я успела поправиться. Сложнее всего было оторваться друг от друга. В те моменты, пока мы сгорали в истоме от глубины этих первых, а потому особенных поцелуев, мир стремительно менялся. Интуитивно мы оба понимали это, хотя трезвость ума покинула нас, опьяненных долгожданной близостью.

Ничего уже не будет, как прежде.

Когда первый порыв страсти схлынул, Гектор мягко опустил меня на землю, но полностью оторваться не сумел – поднял мою ладонь к лицу, прижал к губам, покалывая щетиной. Наши взгляды в тот момент зацепились так прочно, как два запаянных звена в цепи. Хотелось верить, что это навсегда.

Опьяненная до головокружения, я почему-то не могла улыбнуться. Может, у меня инсульт случился? – пронеслась идиотская мысль. От бури эмоций и резкого перенаправления крови в организме. Казалось, стоит безоговорочно поверить в происходящее, признать его, обрадоваться, – и чудо рассеется как зыбкий мираж. Оставит меня с перекошенным лицом.

– Прости, что… запрыгнула на тебя. Гектор… прости, что так распущенно себя веду. Я слишком много выпила. Я не всегда такая.

Голос вышел дрожащим и слабым. Я наконец опомнилась и пристыдилась. Что я вообще натворила? Нельзя было нормально поцеловаться с парнем, как все остальные девушки в мире?

– Ничего, я только за.

В смущении мы помолчали, держась за руки.

– Не верю, что это происходит, – почти шепотом признался Соулрайд и как-то смущенно ухмыльнулся.

– Не веришь? Ты? – Я была ошарашена.

Восемьдесят пятый замер с обворожительным оскалом и тихонько рассмеялся неизвестно чему, запрокинув голову. Его некрасивое лицо сейчас было слишком притягательным и доступным; хитрые глаза смеялись среди морщин под нависшими бровями… Чрезмерное искушение легко соблазнило меня, и я вновь прильнула к его губам, встав на носочки. Он с готовностью наклонился.

Как сладко было впервые прижиматься к его телу, осознавая, что отныне оно мое, предвкушая, как в ближайшем будущем смогу распоряжаться им по своему желанию. А желаний у меня много, и накапливала я их давно.

Переведя дыхание, Гектор прижал меня к себе и принялся нежно гладить по волосам, еще влажным после бассейна.

– Что же ты так долго сопротивлялась? – вздыхал он, качал головой и улыбался. А со двора именинника доносились слова совсем не танцевальной песни Korn – «Kiss», как будто дополняя озвученный вопрос:

What do I have to do?

Why can't this hurt be through?

I'm going head unto

Something I know I will fail

Why can't this kiss be true

Why won't you please let me through?

I don't understand why you always

push me away?[12]

Я молчала, пытаясь уложить в голове события этого вечера, однако чемоданчик моей черепной коробки пришелся непозволительно мал для всех перемен последних минут. Не знаю, насколько растерянной или даже испуганной могла казаться тогда, но Соулрайд выглядел по-настоящему счастливым.

Его тело, пахнущее потом, ветром и немного бензином, казалось средоточием силы и мужества. Глубокий низкий голос с зачастую игривыми интонациями ласкал слух, вызывая стойкие ассоциации с плотским наслаждением. Когда звучал этот бас, не похожий на все, что я слышала прежде, мне представлялось, будто его обладатель разоружает меня, раздевает, нагло укладывает на лопатки и со знанием дела раздвигает ноги… Мурашки бежали по телу от этого наваждения.

– Как все это может быть, Гектор? Это нереально.

Я качала головой, упираясь в его грудь, как теленок, бодающий дерево. Отказывалась верить.

– Порой чудеса все-таки случаются.

– Да, но обычно они случаются не со мной.

– Думаешь, я охотно верю, что прикасаюсь к тебе? Могу поцеловать?..

– Я не знаю,