– Да вы соображаете…

– Потому что только экспертиза сможет подтвердить, что это старье не снимали со стены лет пятьдесят и уже тем более никого в нём не убивали. Но если этого не случится, то Ола станет главной подозреваемой. У неё был мотив, возможность, костюм и уверена, в ядах она разбирается ничуть не хуже, чем в травах.

Женщина продолжала смотреть на меня с недоверием.

– Не оказывайте Оле медвежью услугу, не мешайте мне оправдывать её.

Недоверие в глазах женщины сменилось удивлением, а потом растерянностью.

– Не буду, – пообещала она.

А я убрала смартфон в карман и покинула старый дом.

– Знаешь, думаю, Рива бы справилась, – заметил Андрей, когда мы вышли.

– Знаю, но не хочу рисковать.

– Ты очень сурова к друзьям, – сказал Воронов, открывая передо мной дверь автомобиля. – Куда суровее, чем к врагам.

– Хочешь быть моим другом? – спросила я, забираясь в автомобиль в машину.

– Нет, – ответил он, обошел капот и устроился на водительском сидении. – Я хочу быть в твоей жизни, но никак не другом. – Андрей пристально посмотрел на меня, от этого взгляда у меня мурашки побежали по коже.

– Давай, сперва закроем дело, а потом обсудим это.

– Поцелуй меня и считай, что мы договорились. – Андрей улыбнулся и завёл машину.

19

Автомобиль Олы выехал нам навстречу, когда мы обогнули Хвойную бухту, названную так из-за зарослей ёлок, которые поступали почти вплотную к воде.

Я взмахнула рукой, и подруга детства съехала на обочину. Воронов остановил машину на противоположной стороне дороги.

– Лиу уже звонила, – известила Ола, выходя из авто.

– Тем лучше, – кивнула я, – не придётся ничего объяснять. – Я облокотилась на машину Андрея и спросила: – Ты ездила успокаивать Болотову?

– Да.

– И как часто ты этим занимаешься?

– Раз в два-три месяца.

– Почему ты мне никогда не говорила об это вашей дружбе с Алиной? – спросила я. – Не подумай, что я ревную, просто… это было бы естественно, я считала тебя лучшей подругой.

– И я тебя, – кивнула главная колдунья острова. – А не говорила, потому что меня об этом попросила мать. И не просто попросила, а заставила дать слово духам острова.

– Почему?

– Тогда я об этом не думала, да и рассказывать было особо не о чем, они приезжали пару раз в год, не больше. И знаешь, вряд ли бы я смогла подбить Алину, вскрыть бабкин кабинет и пошарить в ее столе с амулетами. – Она улыбнулась.

– О причинах срывов Болотовой что-нибудь известно?

Вместо ответа Ола отвернулась и посмотрела на море, над ним собирались низкие серые облака.

– Значит, известно, – констатировала я. – Но ты не хочешь говорить.

– Это не имеет ни малейшего отношения к убийствам.

– А это уже мне решать.

– Неужели нельзя оставить бедную женщину в покое? Она и так много всего перенесла, – с раздражением сказала старая подруга.

– А вот с этого места поподробнее. Что именно она перенесла? Может быть, неудачные роды? – спросила я и поняла, что попала в точку. – Ты знала.

– Да. – Ола вздохнула. – Она родила в октябре девяносто восьмого.

– Роды принимала твоя мать?

– Да, её вызвали к Болотовым, и она помогла. – Ола покачала головой. – Родился мальчик.

– Островной крови?

– Не знаю.

– Ола, – укоризненно произнесла я.

– Но я правда не знаю, я никогда его не видела, мне было слишком мало лет.

– Именно тогда София подружилась с твоей матерью, а не после родов Алины?

– Да.

– Видишь, как просто говорить правду, – сказала я. – Что стало с ребёнком?

– Он умер.

– Но? – спросила я после того, как она замолчала. – Я вижу это «но» на твоем лице.

– Но мама в это не верила. Вернее, она хотела, но… Она всегда говорила, что не понимает, с чего бы это ребёнку умирать. Да, роды начались на пару недель раньше срока, но малыш родился здоровым и очень крепким. Один раз она поделилась сомнениями с Софией и это была ошибка. С тех пор Болотовой стало хуже, она все твердила, что должна найти сына. И со временем это только усугублялась.

– Кто отец этого ребёнка?

– Не знаю.

– Странно, любой другой ответил бы Болотов, в конце концов, они были женаты, но ты сказала «не знаю» почему?

– Потому что в это не верила моя мать. Потому что этой беременностью не гордились, её скрывали, пошли на риск домашних родов и…

– И об этом не сохранилось никаких медицинских записей, хотя это грубейшее нарушение. – Я покачала головой и добавила: – Вот почему Болотова на самом деле приезжала к твоей матери, она хотела поговорить едва ли не с единственным человеком на острове, кто знал, что у нее был сын. И вот почему тебя попросили держать это в тайне, слухи на острове распространяются мгновенно и одно неосторожное, оброненное девчонкой слово и все...

– Да. Именно так. Можешь собой гордится, ты все разгадала.

– Далеко не все.

– Но это все что знаю я.

Я скептически посмотрела на подругу.

– Клянусь духами острова, – произнесла та.

– Что ж, поверю тебе на слово. – Я развернулась и пошла обратно к автомобилю Воронова.

– Вы встретились неслучайно, – крикнула колдунья Кихеу мне в спину. Кого она имела ввиду, спрашивать явно не стоило. – Вы… Вы… Ваши души давно искали друг друга. И теперь, когда нашли, вряд ли кому-то под силу их разлучить.

– Давай, ты нам потом погадаешь, например, на новолуние, – иронично предложила я.

– Миа!

– Потом, Ола, потом, – сказала я, садясь обратно в машину.

Воронов повернул ключ зажигания и повторил:

– Клянусь духами острова? – Автомобиль выехал на дорогу. – Скажу как адвокат, такие клятвы не принимаются в суде.

– Но их принимает остров, – ответил я.

– Ты ведь в это не веришь?

– Нет, но главное в это верит Ола. Кихеу лишит её сил, если она будет лжесвидетельствовать.

– Да уж. Если бы со всеми остальными было бы так просто. – Он подъехал к